Шрифт:
– Так вот, они вроде откуда-то с его стороны передаются. Хотя откуда конкретно – тоже непонятно.
Кицунэ нахмурился, и его лицо приняло настолько сосредоточенное выражение, будто бы он решает судьбу всей Вселенной. Шукаку не выдержал и засмеялся. Тот в ответ фыркнул и криво, но добродушно, усмехнулся.
– Ну что, отсмеялся?
– Я полностью сосредоточен, – сказал тануки с каменным выражением лица, но тут же оживился. – А второе?
– Что – второе?
– Почему здесь? Это ведь кабинет главы клана кицунэ... эм...
– Клан Ёко, – напомнили ему. – Ну да, кабинет, хоть тут и бардак. И что?
– Вот об этом я и говорю. Что ты-то тут делал?
Вдруг кицунэ скрестил руки на груди и, присев на край стола, внимательно посмотрел на Шукаку, скептически изогнув бровь.
– Ты ведь новенький, верно?
– Эм, типа того, – пожал плечами тануки.
– Ясно... То-то я тебя раньше тут не видел, – он отстранённо посмотрел в сторону. – Зовут как?
– Ну, Шукаку, – ответил парень, в душе которого зародилось странное подозрение. Кицунэ в который раз зевнул, на этот раз – скучающе.
– Ты же... – Шукаку даже привстал немного. – Нет, не может этого быть!
– Может.
– Но это... Это же!..
Тануки никак не мог подобрать подобающие ситуации слова. Чёрт, да они же ровесники! Или нет?
Шукаку на всякий случай уточнил.
– По факту нет, но если мой реальный возраст приравнять к человеческим меркам, то да – мы ровесники.
Парень поперхнулся воздухом, и пока он пытался привести дыхание в порядок, во взгляде кицунэ играли лукавые искорки.
– Это ничего... не меняет, – кое-как выдавил из себя Шукаку.
– Угу... Никаких привилегий, работы вдвое больше, а Хару манипулирует так же, как и остальными, – с каждым словом он становился всё мрачнее и мрачнее. – Меня и не спрашивал никто.
– Да уж... нелегко тебе.
Кицунэ отрицательно покачал головой и странно улыбнулся.
– Зато все уважают. Главы других кланов говорят, как с равным, – он, задумавшись, поскрёб пальцами затылок, ещё больше взъерошивая огненные пряди. – И вообще... Я всегда знал, что унаследую этот титул.
– Слишком пафосно звучит.
– И не говори. Зато у меня есть мантия!
И лис, вдруг оживившись, нырнул под стол. Перегнувшись через стол, Шукаку нарочито громко фыркнул:
– Выглядишь по-идиотски.
– Да пшёл ты, однохвостый, – отозвался кицунэ, не переставая в чём-то там копаться.
– Сила не в хвостах, – ответил Шукаку, ещё не зная, что в недалёком будущем он будет, как и любой тануки, говорить это на автомате. – И с чего ты взял, что я однохвостый?
– Охристые волосы...
– Они всегда такими были.
– ... чрезмерная болтливость...
«Вот кто бы говорил».
– ... и от тебя песком несёт за километр. Сто процентов тануки.
Всё что он сказал, в целом, было верно, но, пожалуй, стоило его послать. По-дружески, за знакомство, хоть Шукаку и не знал его имени.
Что тануки и сделал. В ответ из-под столешницы показалась рука, продемонстрировала ему выпрямленный средний палец при согнутых остальных и исчезла.
Парень удовлетворённо кивнул. В следующую секунду с той стороны стола что-то глухо стукнуло и чертыхнулось. Наконец, лис вылез из-под стола, потирая затылок, с какой-то тряпкой в руках, в которой Шукаку не сразу распознал ту самую накидку, которую кицунэ ранее использовал в качестве одеяла.
– Вот.
– Она тебе велика.
– Я знаю. Но всё же...
Кицунэ осторожно расправил смявшуюся ткань. В его взгляде мелькнула гордость. Шукаку же не признавал власть и символику предметов. Хотя, возможно, ему было несколько завидно.
Совсем чуть-чуть.
– Тряпка как тряпка, – бросил он, но тихо.
В следующую секунду толстенная папка, пущенная с лёгкой руки лиса, удачно приземлилась тануки на лицо.
– Ну и где же ваша знаменитая песчаная защита? – едко сказал он.
– Отключили за долги, – брякнул Шукаку, не подумав, что из-за других здешних порядков его могут не понять. – И где ты у меня песок видел?
– Ущербный?
– Да ты!...Ты!..
– Что я?
– А ничего. Я и имени твоего даже не знаю, – попытался сказать Шукаку так же едко, как и его собеседник чуть ранее, но не вышло.
– Ну, зовут меня, допустим, Курама. И что?
– Ничего. В смысле, вообще ничего.
Тут этот содержательный диалог был прерван предельно громким урчанием в животах у них обоих. Тануки почему-то смутился.