Лисица, поймав её взгляд, широко улыбнулась:

– У кицунэ низкий болевой порог.

– И всё равно, я ненавижу ничего тебе вправлять, – добавил Шукаку.

Ёко улыбнулась и ему.

– Все вроде выбрались... – пробормотал тануки, оглядываясь. Джонины, генины, группа АНБУ в сторонке, медики, которым, к счастью для Шиноби Конохи и других, кроме как вытащенными ранеными после боёв – например, Неджи – заниматься было некем. Хината встревоженно смотрела в ту же сторону.

Шио положила руку ей на плечо и предупреждающе сжала.

– Я догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь, но с Неджи всё в порядке, а Кибу – так ведь твоего друга зовут? – ранее уже переместили за пределы башни. И не отходи пока от нас, хорошо? А то твоя чакра ещё нестабильна.

Это был не приказ повелительным тоном, не указание, а простая просьба. С простым, а главное, правдивым объяснением – девочка сразу поняла, в чём была причина головокружения и вспышек. Хьюга вольна была делать, что хочет, и, наверное, именно поэтому она осталась, доверившись.

Выждав пару секунд, Ёко убрала руку и тяжело вздохнула, бросив взгляд на развалины. Облако пыли почти осело. Пока что там никого не было, а шиноби стихийно сгруппировались кругом вокруг, не приближаясь. Ни Ли, ни Сейрам не было видно. Впрочем, если Хачи оглушило – вряд ли убило – это было бы всем на руку. А если Рок Ли погиб под обломками, то для него это быстрая и лёгкая смерть.

Хотя что первое, что второе...

Вряд ли им так повезёт.

– Что происходит? – Гаара хмурился и, как и многие, не отрывал взгляда от обломков. Кажется, к возмущениям чакры он, по первости, был более чувствителен. Хината, наверняка, тоже, но она просто не знала, что значит по-настоящему потерять контроль над собой.

Собаку знал.

Собаку прекрасно помнил разрушенную Суну, даже если и не считал это место домом.

– О, тут всё просто, – небрежно сказала Шио и сглотнула кислую слюну, плохо скрывая нервное напряжение. – Сейрам – берсерк.* Один из самых неуправляемых, прошу заметить. Но в остальном всё по правилам: занесена в списки, пометка «особо опасен» и так далее, и всё в таком духе...

Ни для Хинаты, ни для Гаары эти слова не стали пояснением, разве что у последнего где-то на периферии сознания мелькнули слова «сильнейший воин» и «убивает всех без разбору, что чужих, что своих». Какие-то мутные, старые-престарые воспоминания, когда Яшамару был ещё Яшамару, а не убийцей, и заменял ему учителей.

Однако Шукаку подавился воздухом ещё на слове «берсерк». Одно дело догадываться, а другое – точно знать.

Собаку на удивление терпеливо ждал нормальных объяснений. Хьюга по привычке теребила край куртки.

Кицунэ колебалась. Её преследовало отвратительное ощущение, что разъясни она им, то это сродни показыванию влажных поблёскивающих внутренностей Хачи. Но Юмия незаметно для остальных и деликатно тронула её за запястье; очень личный жест с непонятными эмоциями. Кажется, Орочи волновалась, не понимала этого чувства, и ей требовалось вернуть утраченное равновесие между логикой и всем остальным.

Это всё решило.

– Берсерки – хвостатые с нестабильным фоном чакры и жизненной энергии. Периодически это бывает у многих, но у берсерков это состояние постоянно, поэтому время от времени они перестают её контролировать. Кстати, у людей, а также у хвостатых с количеством хвостов меньше пяти, подобного быть не может, так как объёмов чакры недостаточно.

Ёко старалась говорить специально подобранным для нравоучений и критических ситуаций тоном. Так же говорят наставники с учениками, а ещё – командиры отрядов смертников, разъясняя подчинённым стратегию.

Но в висках у неё пульсировала кровь – собственной чакре тоже хотелось разгуляться и сжечь всё к чертям. Так, чтобы людская кровь шипела, испаряясь.

– Берсерки теряют контроль в двух случаях: при смертельной опасности или при эмоциональном напряжении, хотя последнее у каждого слишком индивидуально. Ярость, горечь, страх... Что угодно, но чаще что-то одно, так как чакра хвостатых подпитывается от той или иной эмоции. В первом же случае – это просто защитная реакция организма, – девушка облизнула пересохшие губы. – Так или иначе, «сорвавшись», берсерк впадает в состояние, сродни боевому безумию. Пожалуй, это оно и есть, только опасней.

«Безумие – это видовой признак», как сказал однажды один странник с мудрёным именем, который являлся знакомым всех и вся.

– Ну, вот как-то так… К слову говоря, вероятность потери контроля не так уж и велика, процентов двадцать-тридцать, но…

– Что «но»? – чем-то Шукаку страшно не понравилось эта оговорка.

– У Сейрам эта вероятность – пятьдесят процентов.

Тануки почувствовал, как на спине выступил холодный пот. В конце концов, Шио не рассказала всё, чтобы не пудрить мозги Гааре и Хинате. Истинные истоки берсеркства, заложенные в подсознании, им знать совсем ни к чему, по крайней мере, сейчас. Тем более, что пришлось бы углубляться в такие дебри терминологии, из которых разве что Юмия – тануки уже был знаком с таким типом людей и не только, ходячие энциклопедии, блин – найдёт выход.