— Вот как, — пробормотала Никки, с укором посмотрев на Йена и почувствовав, что в глазах стоят слёзы. — Нина. Всегда Нина… Ты смотришь ей вслед, как заколдованный, ждёшь, когда она в следующий раз придёт… А не напомнить ли тебе, какую боль она тебе причинила? А помнишь ли ты, что она сделала? Я напомню. Она даже не захотела оставлять твоего ребёнка, — с ненавистью выплюнула она. — Твои чувства и мечты ей были абсолютно безразличны. А ты разглагольствуешь про какую-то дружбу!

В порыве эмоций Никки совершенно забывала о том, что сейчас любые переживания Йену были противопоказаны. Сейчас ей были важны только её чувства, и теперь он отчетливо это видел.

— Хватит! — рявкнул Сомерхолдер, будучи не в силах больше выслушивать всё то, о чём ему говорила Никки.

Его злость на невесту в этот момент достигла апогея. Йен очень жалел о том, что, когда они с Никки уже начали встречаться, он откровенно рассказал ей о том, из-за чего они расстались с Ниной. Сейчас Рид использовала воспоминания как мощнейшее оружие против него самого и надеялась вновь пробудить в нём ненависть к Нине, чем вызвала у него ещё большее отвращение.

— Даже не смей затрагивать эту тему, — прорычал Сомерхолдер.

— С каких пор ты живёшь по принципу «Ударили по левой щеке — подставь правую?» И почему я не имею права об этом говорить? Больно смотреть правде в глаза? — со злорадством спросила Никки. — Больно осознавать, что девушка, которая когда-то была для тебя всем, не задумываясь растоптала все твои надежды?

— Пожалуйста, уходи, — устало попросил Йен, проведя рукой по лицу. — Я не хочу разговаривать с тобой об этом. Просто уйди.

Никки взглянула на Йена: он смотрел на неё с нескрываемой злостью. Впрочем, она и сама сейчас была «на взводе» и поэтому рядом с Йеном задерживаться не хотела.

Никки, хмыкнув, вышла из палаты, оставив Йена наедине со своими мыслями и чувствами. Сомерхолдер был поражён поведением невесты и теперь понимал, что в порыве своей ревности она не гнушалась даже причинять боль ему. От осознания этого ему становилось ещё хуже, но, наверное, ему нужно было пережить это разочарование в близком человеке, чтобы понять, что на самом деле значит для него Никки и какой она самом деле человек.

====== Глава 37 ======

С тех пор, как Сомерхолдеру сделали операцию, для Нины время стало идти очень быстро, чего нельзя было сказать о самом Йене: хотя его восстановление шло полным ходом, а его темпы даже превосходили ожидания врачей, ему, всегда активному и деятельному человеку, не привыкшему оставаться в стороне от жизни так долго, казалось, будто бы он попал в какую-то временную петлю и переживает один и тот же день, который проходил в больничных стенах. Держать позитивный настрой ему помогала только Нина и друзья, часто навещавшие его в госпитале.

В больнице у Йена было предостаточно времени, чтобы поразмышлять над вопросами, которые в глубине души волновали его давно, но отвечать на которые самому себе он очень боялся. Его отношения с Никки после их ссоры так и не наладились, и её поведение заставило его хорошенько разобраться в своих чувствах и задуматься над тем, хочет ли он продолжать с ней жить. Никки всем своим видом показывала, что первой идти на примирение она не намерена, так как виноватой себя не считает. Поэтому в больнице у Сомерхолдера она теперь появлялась реже, чем раньше, а их общение было очень напряжённым. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Йена, стал тот факт, что Никки сняла помолвочное кольцо, которое он подарил ей несколько месяцев назад — очевидно, для того, чтобы заставить жениха почувствовать себя виноватым. Пока Сомерхолдер слабо представлял, как ему предстоит строить свою жизнь после того, как его выпишут из больницы, но одно он теперь понимал ясно: быть рядом с Никки он больше не может. Как бы это странно ни звучало, но болезнь в некотором смысле пошла Йену на пользу: побывав на границе между жизнью и смертью, когда человек просто не знает, что принесёт ему следующий день и увидит ли он его вообще, Сомерхолдер стал по-настоящему осознавать ценность жизни и наконец перестал бояться прислушиваться к собственным ощущениям. Теперь тратить жизнь на призрачные надежды и «не тех» людей ему совершенно не хотелось. Сейчас все чувства, которые так долго пытался в себе заглушить Йен, возродились в его душе, став лишь острее. И он больше не пытался обмануть себя и жизнь: теперь ему хватало смелости признаться прежде всего самому себе в том, что Никки он никогда не любил по-настоящему, а лишь пытался убедить себя в правдивости своих чувств к ней; в том, что его сердце по-прежнему принадлежит другой девушке. Но сейчас он пока ещё не осознавал до конца, что ему было нужно гораздо большее, чем просто дружба с Ниной. Но в эти дни она была рядом с ним. И он был счастлив.

— Аккуратно… Так… Давай ещё чуть-чуть. Ещё шаг… — с энтузиазмом говорила Нина, держа Йена за руки и помогая делать ему первые шаги без медицинского персонала. — Ты молодец!

Йен шёл медленно, очень осторожно, и чувствовал, что у него сильно ослабли мышцы за то время, что он провёл в больнице и был лишён возможности полноценно двигаться. Но тем сильнее в нём разгоралось желание как можно скорее вернуться к прежней жизни.

— Нина, прости, — смущённо проговорил он. — Тебе бы время с подругами проводить, а не учить полу-инвалида заново ходить.

— Молчи! — шикнула на него Николина. — Ну какой из тебя инвалид? Ещё немного и бегать начнёшь. Не прибедняйся и не делай из себя старика.

Хоть слова Нины и звучали ободрительно, в то же время они были строгими, и Йен после сказанного девушкой как-то присмирел и больше ничего подобного не говорил: болгарка помогала ему вновь поверить в себя.

— Смотри, здесь есть выступы в стенке, я могу за них держаться, — сказал Йен, одной рукой отпустив Нину и взявшись за такие импровизированные перила.

Нина кивнула, предоставляя Сомерхолдеру почти полную свободу действий, но в то же время не отпуская его руки.

— Врачи говорят, что если реабилитация будет и дальше проходить такими темпами, то уже через пару недель меня могут выписать. А это значит, что съёмочный процесс возобновится!

Когда Йен говорил о своей работе в «Дневниках», в его глазах загорался огонь неподдельного азарта, и Нина не переставала этому удивляться: прошло уже шесть лет, но он не потерял интереса к этому проекту и горячо любил его всем сердцем, наверное, сильнее всех остальных ребят из каста. Сама Нина так не могла: она всегда с теплотой вспоминала о истории «Дневников вампира», но чувствовала, что продолжать работу над сериалом у неё желания уже нет: возможно, она просто перегорела.