– Что это? – Потрясённо выдохнул вампир и Ванахи соизволил ответить:

– Тайное убежище Тимо Лайтонена. Самое сердце его цитадели.

– Сколько же их здесь? – Александр Аракс с любопытством дотронулся до одного из стеклянных саркофагов, стерев с прозрачной крышки слой инея, чтобы увидеть ту био-заготовку, из которой Инженер, словно талантливый скульптор, ваял нужные ему черты. Биороид мирно спал в питательном растворе, погружённый во тьму и безвременье до тех пор, пока не понадобится хозяину. В отличие от клонов, имевших собственную личность, несмотря на абсолютно идентичные оригиналу параметры, биороиды не обладали индивидуальностью или душой. Всего лишь генетический материал, обладающий нужной формой, в которую просто достаточно вложить содержание. На боку каждой из стазис-камер присутствовала особая маркировка, состоящая из ген-кода и ряда цифр, соответствующих серии и номеру изделия. Ванахи, оглянувшись на совершенно очарованного секретаря Владыки Ночи, недовольно буркнул:

– Не задерживайте нас, иначе Тимо Лайтонен возьмёт контроль над телом Фетта раньше, чем мы окажемся в безопасности. Разумеется, если вы не хотите угодить экспонатом в один из этих хрустальных гробов. Все интересующие вас вопросы зададите позже.

Айрон, не выходя из образа, виновато кивнул, не спеша оскорбляться тем высокомерным тоном, каким его отчитали. Ванахи крайне интересовал вампира как потенциальный сотрудник в неких научных изысканиях, которые, за неимением квалифицированного персонала, ему пришлось прикрыть пару веков назад. Однако, совсем отказываться от своих наработок Айрон не спешил, потому и желал как можно ближе познакомится с таинственным сыном Лайтонена. Талантливый учёный, мистик, идеалист Ванахи был слишком интересной фигурой для той простой и почти грубой игры, что затеял Альфред. Скорее всего, всё происходящее имело особый смысл для научного светила, чуждого политики, который ни Айрон, ни Лорд Эшли не могли понять.

Им пришлось миновать ещё три зала величиной с футбольное поле, а отчаянно крутящий головой по сторонам вампир заметил, что каждая секция, которую их процессия миновала, имеет собственное название и прямо сейчас они шли по территории сектора, озаглавленного как «Генезис-28». Наконец, они остановились у одной из ячеек в этом поражающем воображение своей огромностью улье и Ванахи, сверившись с вирт-комом, прикреплённым к запястью, коснулся сенсорной панели, встроенной в крышку саркофага. Воздух над камерой сгустился, явив изображение каких-то сложных графиков, диаграмм, схем и обрывков вычислений, от которых у далёких от науки зрителей тут же зарябило в глазах и включился инстинкт самосохранения, выразившийся в отводе тут же поскучневших взглядов. Инженер, видя подобную реакцию, лишь усмехнулся краешком губ и под его руководством пневмоприводы и хитроумные механизмы плавно сгрузили выбранный саркофаг на специальную платформу. Ванахи, ещё некоторое время проверял расчёты, призрачно мерцающие над приёмной панелью стазис-камеры, после чего, удовлетворённо кивнув, нажал на пару сенсорных клавиш, расположенных в изголовье ложа. Послышалось громкое шипение – герметичные затворы с лёгкими щелчками вышли из пазов, а вместе с ними и крио-туман, говорящий о начале процесса разморозки.

Всё то время, пока Инженер колдовал над панелью, контролируя тонкий процесс, Ваако Фетт стоял совершенно неподвижно, словно обратился в соляной столб. Даже выражение его лица невозможно было прочитать! Альфред же, напротив, с каждой секундой впадал во всё большее возбуждение – его глаза буквально сверкали предчувствием триумфа, губы кривились то в скорбной гримасе, то в подобии сумасшедшей улыбки и смотреть на это было невыносимо горько.

Но вот последние приготовления были завершены, стеклянная крышка откинута, и Фетт, повинуясь давно заведённому ритуалу, встал перед тем, кто лежал в саркофаге, на колени, распустил повязку и склонился над мирно спящим Тимо, чтобы подарить ему живительный поцелуй, ещё совсем недавно бывший последним. Едва заметное синее марево проскользнуло между губами ручного убийцы Императора, войдя в новое вместилище и тело Лайтонена содрогнулось, принимая душу старлинга, позволяя ей полностью захватить контроль над всеми функциями организма, будь то регулировка дыхания, частота биения сердца или ток крови по венам.

– Всё в порядке? – Осведомился осторожный вампир, наблюдая, как бьётся в агонии совершенное тело врага, но Ванахи успокаивающее улыбнулся:

– Всего лишь первичная настройка параметров. Каждое его пробуждение сопровождается этой неприятной процедурой… что поделать, такова расплата за вечную жизнь.

Глаза Тимо распахнулись, неистово синие, живые, осмысленные. Император сел, на своём ложе, совершенно человечным жестом коснулся лица, словно стирая паутину долгого сна, и повернулся к другу, чтобы приветствовать его доброй улыбкой. Ваако успел в благоговейном восторге поцеловать ладонь своего повелителя, прежде чем раздавшийся в тишине резкий выстрел не заставил его, побледнев, рухнуть лицом вперёд в объятия Тимо.

Император, к которому ещё не вернулся голос, горестно скривившись, непослушными руками пытался обнять самого близкого человека, ставшего вдруг безмолвным и неподвижным, будто отказываясь верить в случившееся. Айрон впервые видел, чтобы Тимо так открыто выражал свои чувства. Должно быть, дело было в слишком быстром переходе из одного тела в другое и эмоциональный фон несчастного дал серьёзный сбой. Во всяком случае, вампир мог с уверенностью сказать, что видит слёзы своего врага в первый и последний раз. Горькие, кровавые слёзы истинного страдания.

Альфред вырвал мёртвое тело Фетта из слабых рук отца, ревниво зашипел:

– Всё кончено! Отныне ближе, чем я, у тебя никого нет и не будет!

– Дай ему проститься, – вдруг вступился Айрон. Он мог понять чувства Лайтонена. Он знал, как это больно и страшно – остаться совсем одному среди тех, кому нельзя доверять. Сняв плащ со своих плеч, вампир укрыл им обнажённого Тимо, помог подняться… и с тяжёлым вздохом защёлкнул на шее Императора ошейник, выполненный в виде серебряной змеи, кусающей собственный хвост. Натан был невеликим мастером в деле создания артефактов, но тут он превзошёл себя – от ошейника исходили волны буквально осязаемой мощи.

– Властью, данной мне Владыкой Ночи и во славу Её, объявляю этого человека собственностью Повелителя Эргона. – Слова оставляли во рту противный привкус тлена, и Айрон понимал – именно таково на вкус предательство врага, с которым до сих пор вёл честную, увлекательную игру. Тонкие пальцы взлетели к шее, дёрнули серебряное кольцо в напрасной попытке избавиться, но вампир, отведя взгляд, сообщил:

– Это необычный предмет, как ты уже, скорее всего, понял. Артефакт многократно зачарован, так что если попробуешь воспользоваться своими силами или призвать Покров, в ту же секунду лишишься головы.