Изображение вновь исказилось помехами и Сулла, всё это время не отрываясь, смотревшая запись, в досаде прикусила губу едва не до крови. Что с того, что она видела этот обрывок трансляции уже несколько раз? Она просто не могла поверить в то, что Тимо Лайтонен умер! С яростной фанатичностью раз за разом пересматривала запись в надежде отыскать несоответствия, доказать самой себе, что всё это – не правда.

Ведь этого просто не могло быть, иначе она бы почувствовала!

Вдруг в дверь её комнаты робко постучали и голос служанки произнёс:

– Прошу прощения, миледи, но к вам посетительница…

Едва только робкий, запинающийся голосок девушки прервался, дверь без предупреждения распахнулась, впуская в гостиную нежданную гостью. Сулла поднялась, приветствуя свою предшественницу лёгким кивком. Она помнила эту женщину – Кэтрин Старр, знала о её силе и власти, которую, несмотря на давно уже утерянный высокий пост, бывшая Королева Ночи смогла сохранить, а это обстоятельство о многом говорило. Однако Сулла Вайолет Юкава до сих пор не могла простить ту, что Тимо Лайтонен обнимал и целовал, пусть всего лишь в знак приветствия.

– О, я вижу, ты тоже любуешься этим фарсом! – Насмешливо скривив алые губы, фыркнула Кэтрин. – Жаль, всего лишь отрывок… Я бы предпочла насладиться зрелищем от начала до конца, когда капсулу погрузят в челнок, отвезут на орбиту и отправят в обратный полёт сквозь слои атмосферы. Сгорев в короткой вспышке, тело Императора разлетится пеплом по столь любимому им миру… Как скучно и тривиально, согласись?

Сулла, неимоверным усилием воли загнав свою ярость в огненный комок и заперев его в кулак, сжатый так, что костяшки пальцев побелели, тем не менее, совершенно спокойным голосом спросила:

– Чем обязана?

– Полагаю, этим, – Кэтрин беззастенчиво кивнула на транслируемую запись. – Хочу задать лишь один вопрос: ты веришь в то, что Тимо Лайтонен мёртв?

Сулла заколебалась, не зная, как высказать обычными словами ту бурю чувств и эмоций, что кипела в ней, и, воспользовавшись этой невольной паузой, леди Старр торжествующе рассмеялась.

– Конечно, ты должна была почувствовать момент его смерти, вы ведь связаны так крепко… но осталась ли после тянущая, тревожная пустота?

– Нет, – наконец, проронила Сулла. – Я оправилась довольно быстро.

– Значит, он жив, маленькая госпожа. – Кэтрин вдруг тепло улыбнулась. – Тимо держит любой удар, каким бы сильным тот не был, а его женщине остаётся лишь надеяться и ждать.

– Если ты знаешь что-то о том, где он сейчас и что с ним, то должна немедленно мне рассказать! – Сулла и сама поразилась тому, как жёстко и властно прозвучал её голос. Похоже, она начинает привыкать к своей новой роли Королевы вампиров. Но леди Старр было трудно смутить чем-то. Она пожала плечами:

– Тимо редко делится с кем-нибудь своими планами. Но одно я знаю точно – если ты сейчас будешь пытаться узнать что-то или дёргаться каким-либо другим образом, это может внести хаос в его упорядоченные схемы и многоуровневые ходы, а то, что у него ЕСТЬ план, не приходится сомневаться.

– Ты хорошо знаешь его, верно? – С изрядной долей ревности произнесла Сулла, на что Кэт лишь рассмеялась:

– Разве можно познать океан или небо? О, нет… Но мне известно достаточно, чтобы понять: любимая женщина для Лайтонена – принцесса в башне, которую он спасёт не смотря ни на что, даже на желания самой принцессы.

Против воли Сулла улыбнулась, представив себе, как Тимо, цепляясь за лианы плюща, вытаскивает её, сопротивляющуюся, из окна самой высокой башни замка дяди Юкавы, а внизу стоит сам дядя и грозно потрясает кулаками. Но вот смысл сказанного доходит до её сознания и Сулла вынуждена признать:

– Значит, мне остаётся только ждать?

Кэтрин уверенно кивнула:

– Он придёт, моя госпожа. Непременно.

– Но как ты поняла, что это обман? – Сулла кивнула на остановившуюся запись. Последний кадр – Тимо, лежащий в чёрном металлическом гробу, усыпанный драгоценностями и цветами. Кэтрин, хитро прищурившись, заметила:

– Держу пари, ты не обратила внимания на то, какими именно цветами решили украсить последнее ложе Императора церемониймейстеры.

– Это лилии… – Лицо Суллы внезапно просветлело, словно она, наконец, поняла, что тревожило её разум всё это время, неясной туманной дымкой ускользая сквозь пальцы. – Тимо ненавидел эти цветы. Их сильный, приторный аромат раздражал его, порой он жаловался, что не может чётко думать, настолько этот запах дурманит мозг…

– Если бы его смерть была естественной, то похороны из столь скучной церемонии превратились бы в театральное представление с покойным в главной роли, – Кэтрин грустно улыбнулась. – Страсть к ярким эффектам у него в крови и я готова поспорить на что угодно – в рабочем столе Тимо Лайтонена есть место и сценарию собственных похорон. А цветы, что он выбрал бы, без сомнения – ромашки. Обычные, полевые цветы. Однако имеют место быть именно лилии. Припоминаете, что это, в числе прочего, герб спецслужбы «Акелла»?