– Всё верно, – Сулла была несколько обескуражена и даже немного зла на себя за то, что пропустила столь очевидные подсказки.

– Фабио знал, что мы посмотрим эту запись вместе. Знал и догадался подать нам знак, пусть и таким странным образом.

– Я слышала, он на стороне узурпатора.

– Чтобы обмануть бдительность врага, нужно находиться к нему как можно ближе, ибо тени темнее всего под пламенем свечи, а в тенях можно многое спрятать. Например, отравленную иглу. Мой мужчина, – тут Кэтрин улыбнулась едва ли не мечтательно, – слишком прямолинеен, чтобы искать окольные пути. Он предпочитает честную битву хитроумным интригам.

– Но не все столь сильны и духом и телом, как Джейнно Фаул, – прошептала Сулла, начиная догадываться, что привело к ней нежданную гостью. – Значит, если я не могу помочь Тимо, то буду полезна вам в чём-то другом? Все ищут свою выгоду, леди Старр, не так ли?

– В данном случае, от нашего сотрудничества выигрываю не только я, но и ещё одна весьма достойная женщина.

Кэт достала из складок платья голографический проектор, проигнорировав удивлённый вздох Суллы и, нажав пару миниатюрных клавиш, положила прибор на столик. Над приёмной панелью тут же возникло изображение женщины в военном мундире. Китель, правда, не сходился на объёмной груди дамы, так что она носила его расстёгнутым, ничуть не смущаясь неуставного вида, к тому же, с форменной рубашкой всё было в порядке.

– Леди Грейд! – Не сдержав улыбки, приветствовала женщину Сулла.

– Моя Императрица, – легко кивнула командирша, занимавшая кресло капитана явно военного судна.

– Уже нет, Грель. К сожалению, я променяла свой высокий титул на более мелкую должность, – Сулла иронично усмехнулась, встретившись взглядом с бывшей Королевой Ночи.

– Зато вы в безопасности, чего нельзя сказать о тех, кто остался во Дворце.

– Что-нибудь слышно о младших принцах и принцессах?

– Только слухи, моя госпожа. Говорят, будто лорд Бришелла хочет преподнести их в дар Матери Кошек, но правда ли это – не известно, к моему глубокому и искреннему сожалению.

– Надеюсь, Энрике не причинит детям вреда, пусть и из соображений чисто меркантильных, ведь за кровь Тимо Лайтонена назначена высокая цена… Итак, чем я могу вам помочь?

Леди Грель тяжело вздохнула, сразу же осунувшись. Даже здоровый румянец её пухлых щёк будто померк.

– Вам известно, что Эвазар Вэйлд, Джейнно Фаул и мой муж с боем покинули Дворец, избежав тем самым позорной казни на площади Ста Императоров?

– Наслышана, – кивнула Сулла.

– Сейчас ищейки узурпатора и нанятые им охотники за головами прочёсывают все обитаемые миры Галактики в поисках беглецов, за их жизни объявлена цена и слишком многие жаждут получить её. А вчера мне доложили, что лёгкие катера хсаши курсируют по границам сектора Вэйлд. Поймите меня, госпожа… я хочу найти мужа первой, опередив Змееглазого и лорда Бришелла. И если намерения второго ясны, то мотивы Араши беспокоят меня сильнее всего. Как он распорядится жизнями Эвазара, Браниха и Джейнно? Даже будучи одной семьёй они не особенно ладили. С вашей силой Крови вы вполне можете определить, где находятся наши ценные беглецы. Во всяком случае, так меня заверила Леди Старр.

Сулла напряжённо обдумывала предложение Грель. Она чувствовала себя не в праве напрасно обнадёживать женщину, впервые обратившуюся за помощью в трудный час, но и до конца уверенной в себе не была. Наконец медленно произнесла, взвешивая каждое слово:

– Поскольку я совсем недавно вступила в Права, то многого не знаю о своих силах. Однако, если у меня будет наставник, которому можно довериться, и некоторое время… пожалуй, я могла бы помочь.

– У вас будет наставник, – улыбнулась Кэтрин. – И если мы не можем вмешиваться в тонкую игру Тимо, то вполне способны сыграть на стороне его сыновей.

+++

Альфред вошёл в стерильно-белоснежную, пропахшую лекарствами палату, как делал это каждую ночь с момента смерти отца. Вновь лорд Эшли подходит к кровати, заглядывает в лицо спящего, словно темнокрылый ангел смерти, во власти которого распоряжаться судьбой и жизнью. Тимо тихонько спит, не чувствуя зловещей тени, накрывшей его ложе. Тонкие губы чуть приоткрыты, в их уголках притаилась загадочная улыбка. Он не слышит, как с сухим шелестом покидает кожаные ножны хищно выгнутый кинжал голубой стали. Это совсем не тот мясницкий нож, что оборвал жизнь Императора, казалось, целую тысячу лет назад. О, нет, сей благородный клинок, украшенный изысканным узором, ковался ради одной цели – казни Тимо Лайтонена! Альфред предпочитал называть убийство спящего, беззащитного отца именно казнью, ибо то была заслуженная кара за все прегрешения, что тот совершил в своей жизни и, несомненно, продолжил бы совершать в будущем. Молчаливой тенью застыв у изголовья кровати, Альфред методично перебирал в памяти самые страшные, по его мнению, грехи Тимо, главным из которых было то, что он уже НИКОГДА не превратится в прежнего доброго, беззаботно улыбающегося, невинного Тейна Лораса…

Должно быть, отец уже не помнит большую часть своих прожитых жизней, украденных у других людей, и то, с какой лёгкостью разрушал чужие судьбы, оставаясь кристально чистым, отвратительно праведным!

Альфред приставил кинжал к нежной коже под подбородком Тимо. В последний раз посмотрел в лицо отца со странной смесью боли, страха и любви. Он должен совершить это для того, чтобы освободить их души, скованные страшными звеньями порока и страстей, положить конец тому дикому безумию, что затмевало разум, погружая его во тьму. Альфред просто хотел освободиться. Очиститься, пусть даже ценой крови отца.

И когда отменно заточенное лезвие без труда погрузилось в плоть, Альфред с ужасом понял, что на больничной койке лежит вовсе не Тимо, а Энрике. Добрый, славный Рик, с которым Альфи не расставался всю его жизнь! Видел триумфы и падения, знал о слабостях и силе… разделял успехи на любовном фронте и получал розгами от разгневанных учителей за натёртую воском доску. Всё это и много, много больше промелькнуло вереницей светлых воспоминаний и погасло вместе со взглядом синих глаз. Кровь рубиновыми брызгами застывала на губах, приоткрытых в предсмертном усилии для того, чтобы произнести всего лишь одно имя. Не осуждающе, не обиженно, а удивительно ласково: