смерти лебедя до сих пор пульсировала во мне. Но стоило поблагодарить это чувство. Эта

агония подняла меня над аурами дворян, над любыми мыслями об Антоне или

императоре. Именно поэтому Прорицательницы в монастыре для освобождения выбирали

именно боль, именно поэтому потолок кровати Изольды был расцарапан. Ничто так не

избавляет от эмоций, как физические страдания.

Я погладила концы черной ленты, повязанной вокруг моего запястья. Юлию должны

похоронить завтра. Сестры и все остальные. Я скучаю по ним. Сердце будто отбивало

похоронный ритм.

На основании фигурки были капли крови. Я держала её осторожно, чтобы не касаться её.

Хотя именно сейчас я бы не сопротивлялась. Оставаясь на коленях, я накрыла запёкшуюся

кровь подруги.

Меня пронзила ослепляющая боль. Я вскрикнула и содрогнулась, касаясь холодных досок

спальни. Я всматривалась в узоры на стенах, и они расплывались – чувства пронизали моё

тело. Отдохнув, я стиснула зубы и снова коснулась капель крови.

Я хныкала и тряслась, но всё равно не отпускала. Боль Юлии стала отступать,

превращаясь в эйфорию, только тогда я отпустила. На мою бровь опустилась капля пота, когда рука схватилась за идола в третий раз.

Я повторяла это снова и снова, углубляясь в самые тёмные уголки смерти подруги. Если

бы я коснулась этой крови достаточно раз, я бы почувствовала частичку боли каждой из

Прорицательниц и сестёр, когда они умирали.

Звёздный свет мне увидеть так и не удалось. Через несколько часов я лежала в позе

звезды, со слабым дыханием и замедленным сердцебиением. Руки и ноги дрожали,

имитируя то, как Юлия теряла кровь. На моих глазах появились слёзы, когда я коснулась

Фейи снова. Она упала на пол, на расстоянии вытянутой руки. Мои пальцы дрожали, я

почти добралась до неё, чтобы ещё сильнее очернить свои видения. Я едва дотянулась до

богини, но она откатилась от меня ещё дальше. Мои глаза закрылись.

Мои сны не о Юлии. В них – моё предательство императора. Я иду на плаху, а Кира стоит

на крыльце дворца, одетая в накидку и головной убор Имперской Прорицательницы.

Топор падает вниз, к моей шее. И всё, чего касается мой последний взгляд – это сумерки и

синее пальто Антона, развивавшееся на ветру, когда он отвернулся от меня.

Меня разбудил лёгкий стук в дверь. Облака стали мягкими, по-утреннему серыми и

полными. Кажется, будет снег. Я потерла голову, будто это как-то могло избавить меня от

ужасного сна.

Как только стук повторился, я приподнялась на локтях.

– Входите.

– Имперская Прорицательница, я принесла вам завтрак, - дверь приоткрылась. В проёме

показалось лицо девушки, старше меня на год или два.

Я присела. От того, что я ворочалась всю ночь, моя сорочка была вся в складках.

– Меня зовут Соня, - Мне не нравилось, когда меня называли, как подобало по статусу.

В знак согласия, девушка присела. Я смотрела на неё; на то, как её уставшие, но добрые

глаза осматривали мои покои. Я даже прониклась к ней симпатией.

Она открыла дверь шире, её губы изогнулись в робкой улыбке, но я понимала, что это не

всё. Энергия лилась по моим рукам и ногам так сильно, что я забыла и о больной из-за

ночи на полу спине, и о своём горе. Эту девушку переполняла жизнь. А я пила эту

энергию, как путник, пересекавший пустыню Абдара.

– Я Пиа, - сказала она, войдя в комнату. – Твоя служанка. Но я уверена, что ты уже знаешь

об этом.

– Я могу считывать ауру, но не то, о чём ты думаешь, - я вспрыснула и не могла с этим

ничего поделать. Её счастье проходило через меня.

– Я имела в виду свою форму, - она тоже хихикнула, затем указала на свою одежду как на

доказательство, которое могли распознать все дворяне. И для тех, кто когда-либо

прислуживал. Для меня же единственным отличием в её одежде от моих слуг был только

синий фартук вместо серого и иначе убранные волосы.

– Боюсь, я многого не знаю о дворцовой жизни, - призналась я. – Не говоря уже о том, что

какая горничная делает, или какую одежду носит. Ленка вчера чуть не откусила мне

голову, когда я рассказала ей о том, чего не ем.

– Ну, с этим я могу помочь, - она покачалась на каблуках. – Она – и соль, и прокисшее