Я поднялась и поглядела в окно. Темно уж. Колокол скоро уж девять пробьет.

Сердце глухо ударилось в груди, а по телу дрожь густая прошла. Пора мне. Ждет меня Ладимир. Ждет, хороший мой.

У двери как из ниоткуда Василек появился. Взмахнул пушистым хвостом, будто с укором каким на меня взглянул и сел прямо на дороге.

– Чего это ты, дружок?
– склонилась к нему.
– Пропусти уж.

– У-у-у, - утробно зарычал кот.

Во взгляде его мне что-то не понравилась. От Василька, любимца Варвары, так и веяло страхом и настороженностью. Будто хотел что-то сказать, как предупредить.

– Ну чего ж ты, серенький?

Кот потянулся к моей ладони, ткнулся в нее влажным носом.

– Идти мне нужно, Васька, сойди-ка с дороги.

Кот отпрянул и прищурился.

– Мяу-у-у-у, - угрожающе протянул.

– Ну ладно, будет!

Надоело ждать, и я просто отодвинула кота ногой.

Василёк зашипел и отпрыгнул.

– Мя!
– недовольно фыркнул в мою сторону и отвернулся, взметнувшись серым вихрем, прыгнул на стол и исчез.

В пустой горнице мне вмиг не по себе стало. Поспешно задув лучину, что у двери висела, я быстро вышла. Оберегите меня, молодые боги...

О том, что дело уж к осени идет, холодок вечерний напоминал, пока несмело касаясь кожи да ранний закат. Летом ведь, бывало, до самого позднего вечера светло, а теперь уж раньше темнеет. Птахе не терпится соскочить с гнезда, оттого она светило-солнышко и торопит.

Тучки уж не летние по небу бегут. Раньше бывало они все белые да пушистые будто пенка на парном молоке. Сейчас же серые тягучие и тяжелые - будто свинцом налитые. Ветер меняется и несет прохладу от северного моря. Деревца зеленые, детки земли-матери, готовятся к тому, как наряд свой скинуть. Без сожаления забывая о нем, желтеть начинают. Скоро уж облетать станут и покроют все вокруг золотым ковром.

Я бесшумно ступила на крыльцо, освещенное факелами. Вода в фонтане тихонько журчала, а в ряби ее зеркала отражалась девица-луна, уж большую часть своего широкого бока показывая. Тучка серая пятном ее прикрыла да только девица-луна не уступала. Серебро ведь свинцом не заменишь.

Потоптавшись с минуту на месте, я стала небыстро спускаться. И чего это кот меня не пускал? Чего на пути вдруг встал? Кто их, кошек востроглазых-то, разберет?

Иду вроде неспешно, тихонько. А сердечко так и бьется, так и норовит из груди выскочить. Аж дух перехватывает...

Огляделась я - нет никого.

Неужто снова подшутил надо мной колдун? Решил покуражиться опять? Ох, не сдобровать ему тогда, не ждать моей милости.

Нет Ладимира.

И поделом тебе, дура деревенская. Знала ведь, знала, к кому идешь, да все чего-то верила. Этот-то соврет недорого возьмет, обманет и не оглянется. Нельзя таким верить, не след.

Снова я огляделась. Плюнула да и быстро пошла прочь со двора.

Проходя через арку, вскрикнула да в сторону метнулась. Фигура чья-то из темноты появилась и мне навстречу.

– Постой, Вёльма...

– Ах ты, окаянный, едва душа в пятки не ушла!

Я схватилась за сердце и остановилась.

– Чего пугать-то так?

– А надобно ли чтоб видели?
– проговорил Ладимир.

В тусклом свете я лишь черты его лица различала. По голосу слышала, что улыбается. И глаза видать светятся колдовским огнем.

– Сильно напугалась?

– Пройдет скоро.

Сердце опять забилось - только теперь уж не от испуга.

– Идем что ли?

Я лишь головой мотнула.

Стоило лишь руку от груди отнять, как Ладимир ее взял, сжал легонько, и понятно стало, что уж не отпустит.

– Идем, - лишь тихо ответила ему.

Враз мурашки пробежались и где-то внутри так сладко заныло будто сжалось все. Видно правду говорят - сразу почувствуешь, сразу все узнаешь.

Шли мы медленно. Темными улицами трайтовскими лишь кое-где факелами освещенными. Куда шли - не ведала. Обычно я-то другим путем хожу, а тут все на него, на Ладимира понадеялась. Раньше бы, может, испугалась, не пошла, сотню разов подумала. Теперь вот шагаю за ним как на привязи и все равно мне, что будет.

Верю ему. Каждую секундочку верю. Каждый миг. Каждому слову...

– И не скажешь ничего?
– догадался он.

– Твоего слова жду.

Я улыбнулась.

– А я думал, кричать станешь, упырем меня честить. Мол, завел неизвестно куда, - Ладимир ни на миг не переставал прежним быть.

– Так сама ведь иду, никто не тянет.

Вспомнила я Арьяра да свидание наше единственное в лесу.

Тогда он за мной шел, на любое слово согласием отвечал, любую глупость мою выполнить был готов, все терпел, а я еще и покрикивала. Вела его за собой, только ухмылялась и радости особой не было. Думала - лишь бы не тронул да чего лишнего не сказал.