Шрифт:
– Удостоверение есть?
Марек полез в сумку.
– Вот.
Прямоугольник журналистского удостоверения лег охраннику в ладонь.
– Здесь не по русски, - сказал Миша, всмотревшись.
– Ма... Марик Каниин...
– Марек Канин. Это я.
– Йоур...
– Журналист, - помог охраннику Марек.
Миша посмотрел на него по другому.
– Ты вы что, действительно нашему Карловичу...
– Звонил не я, - сказал Марек.
– Звонил редактор новостийной службы. Но Анатолий Карлович сказал, что рад будет видеть.
– Не, ну, давайте пройдем.
Стиснув удостоверение в кулаке, Миша быстро пошел по коридору. Марек, придерживая сумку, направился за ним.
Темные деревянные панели, нежно-желтая краска выше и до потолка. Тишина. Легкий посудный звон из-за стеклянных дверей кафе. А лавки словно с нижнего этажа - простенькие, без спинок, кожзам.
Поворот.
Миша остановился у двери с табличкой 'Министр интеграции и развития Чуйков А.К.' и стукнул по ней костяшкой пальца.
– Можно?
– не дожидаясь ответа, он заглянул внутрь.
– В чем дело?
– раздался женский голос.
– Тут это... журналист, - сказал Миша, входя в кабинет и подтягивая Марека за собой.
Из-за широкой спины его видно было мало - светло-зеленые обои, стеклянную тумбу с сувенирами и два портрета на стене слева - женский и мужской. Женский Марек узнал - Маргарет Тэтчер. Мужской заставил его недоуменно пошевелить губами. Лицо было вытянутое, бровастое, с рассеянным взглядом светлых глаз.
– Журналистов - гоните, - безапелляционно сказали Мише.
– Так он это, говорит, что с Европы.
Миша отступил в сторону, и Марек остался один на один со строго поджавшей женщиной за столом. Ей было за тридцать, светлые волосы собраны в пучок, лицо сухое и жесткое.
– Здравствуйте, - сказал Марек.
– Удостоверение, - вместо приветствия сказала женщина.
Получив книжку, она вышла из-за стола и исчезла за дверью, которая, видимо, и вела в святая святых - к телу министра.
Марек с охранником переглянулись.
– Здесь строго, - сказал Миша.
– Вы пост оставили.
– Там видеоконтроль.
Марек не успел сказать понимающее 'А-а', как дверь распахнулась и невысокий человек в сером костюме выбежал к нему, протягивая ладонь для рукопожатия.
– Очень! Очень рад! Чуйков. Очень рад!
Он тряс руку Марека и улыбался.
Крепкая, чуть оплывшая фигура. Мягкие ладони, цепкие пальцы. На полноватом лице первым делом бросался в глаза нос, внушительный и бугристый. Второй физиономической особенностью шли тяжелые, мясистые, бульдожьи щеки синеватого оттенка. А дальше обращали на себя внимание мощные надбровные дуги, под которыми искусно прятались темные, чуть навыкате, глаза. Кроме того, имелись невеликая лысина и широкий лоб.
Секретарша проскользнула на свое место, а министр интеграции и развития все смотрел на Марека то ли как на долго выпрашиваемое у неба чудо, то ли как на то же чудо, но в перьях.
– Из Европы?
– радостно спросил он, склонив голову.
– Меркенштадт, Кельн, - сказал Марек и, подумав, добавил: - Рим.
– А мне звонили!
– объявил Анатолий Карлович и ткнул пальцем в потолок.
– Господин еврокомиссар! Просили вам поспособствовать. Вы же, так сказать, приоткроете европейцам нашу демократическую, вновь обретенную душу. Вова, ты иди, - обернулся он к охраннику.
– Я - Миша, - поправил тот.
– Правильно. Молодец. Иди, Миша. А мы с вами, э-э...
– Марек. Марек Канин, - подсказал Марек.
– Да, Марек, - Анатолий Карлович повлек его в кабинет, - мы с вами душевно и откровенно...
– он задержался у двери и бросил секретарше: - Меня нет! Есть только для Андрея Берамовича, Пильгуева и Жозе этого... Фонсеки!
Свет путался в тюле.
Кабинет министра интеграции и развития был маленьким. В одном углу стоял сейф, в другом, как бы уравновешивая, тянулся под потолок узкий одностворчатый шкаф. Треть площади занимал стол - письменный прибор под мрамор, два лотка с бумагами, три телефонных аппарата, монитор. Еще один стол, короткий, с бутылкой минеральной воды в центре, примыкал к первому, образуя с ним букву 'Т'. Напротив, у противоположной стены, на низкой тумбе стоял телевизор.
Вспомнив, что в новосозданной республике населения всего около миллиона, Марек нашел обстановку не богатой, но вполне соответствующей.
Не до жиру.
– Садитесь!
Анатолий Карлович предложил ему стул, а сам двинулся к сейфу. И пока он теребил ключи, пока скрежетал то одним, то вторым, то третьим в неподдающемся замке, пока, нырнув в железную темноту, доставал пузатую коньячную флягу с маленькими хрустальными рюмками, Марек успел набросать в уме небольшой текст.
Об организации работы с населением.