Кузя дернул плечами.

— Я буду он. Я так решило.

И прошептал срывающимся от страха и одновременно выстраданной гордости голосом:

— Если не поймают. И не отправят.

— Куда? — Лив уже встречалась недавно с несколькими сумасшедшими, самым странным из которых был Геннадий Леонтьевич, и все они оказались довольно приличными людьми. С одной стороны. Про другую сторону Лив старалась не думать. Так что одним чудиком больше, одним меньше...

— Куда и кто тебя может отправить? — переспросила она Кузю, подозревая, что «они» это служба опёки.

Мальчик с удивлением посмотрел на неё. Затем, словно что-то вспомнив, выдохнул и непонятно произнёс:

— А—а—а, те, кто не хочет, чтобы я стало он.

— Оно тупит, — вдруг раздался другой голос, более резкий и напористый. Под тусклый свет зелёной лампочки вышел ещё один подросток, немного повыше и покрепче Кузи. — Оно, скорее, должно стать она. Кузиной.

— Я не хочу, Ром, — вдруг с внезапными слезами в голосе взмолился бедный мальчуган. — Ты же знаешь, я не хочу...

— Дело твоё, — пожал плечами новоприбывший в их тесную компанию Ром. — Только будут проблемы, я говорил.

Голос у него явно ломался и только в двух фразах, которые услышала Лив, он умудрился сорваться с тенора на дискант. При этом Ром с невыразимым удовольствием постоянно дотрагивался до редкого пуха у себя на щеках над губой. Словно эта, пока ещё слабо и нежно пробивающаяся поросль, была самым невероятным достижением, которое Лив должна была сразу же оценить по достоинству.

— А тогда не дразни меня, — Кузя стоял сейчас настолько близко к Лив, что она видела, как трогательно дрожали на его веках светлые пушистые ресницы. Действительно, очень похожие на девчачьи. Он обратился уже к Лив:

— Он все время меня дразнит.

Оливия сначала немного растерялась от внезапно возложенной на неё роли миротворца. Затем попыталась придать срывающемуся голосу некую солидность и прошипела:

— Ром, зачем ты дразнишь Кузю?

— Я не дразню, а предупреждаю, — ответил мальчик и опять дотронулся до пушка на подбородке. — Как тебя зовут?

Лив представилась, немного засомневавшись, нужно ли настаивать на обращении по отчеству. Решила, что Оливии будет достаточно.

— А ты..., — опять собирался задать вопрос Ром, но Лив его перебила:

— Всё, теперь моя очередь задавать вопросы. Как я оказалась тут?

Ром сел рядом с ней на топчан, Кузя остался стоять рядом, всё это время он не отрывал от Лив восхищенных глаз. Казалось, больше всего на свете мальчику хочется дотронуться до девушки, словно не верил, что она настоящая.

— Ты пришла к нам сама, — сказал Ром. — Только у тебя были закрыты глаза, и вела себя, как пьяная. Может, тебя кто и привел к нам, только я лично не видел.

Кузя горячо замотал головой, всем видом показывая, что он тоже лично не видел, чтобы кто-нибудь привел в подвал Лив.

— В общем, не знаю как, — продолжил Ром, — но ты пробралась к нам и упала прямо посреди убежища на пол. Мы сразу подумали, что ты не в себе. Ну, понимаешь, торможение. У всех оно по-разному выражается. Мы подумали, что ты выжившая, но пойманная. А потом как-то сбежавшая.

— Не понимаю, — сказала Лив и подумала «Вот ничего себе новости!». — Но это не имеет пока никакого значения. Вопрос второй. Со мной был кто-нибудь?

— Нет, — почему-то радостно покрутил головой Кузя, — одна ты была, Оливия. Совсем одна.

— И не в себе, — добавил Ром.

Значит, пронеслось у Лив в голове, дело было так. Кто-то, показавшийся ей Джонгом, выстрелил в неё. И, кажется, усыпил. Как животное. Лив захлестнула обида, она подавила её в себе. Нужно сложить кусочки этого пазла как можно хладнокровнее. Итак, её, летящую по лавандовому полю лань (такой образ был наименее обидный), сбили в полёте, потом непонятно зачем бросили в подвал. Где её нашли эти дети. Савва куда-то делся, может, он пострадал не меньше, а может, просто сбежал.

Лив попыталась встать. Пока она полулежала, облокотившись о стену, казалось, что уже почти совсем пришла в себя. Но стоило приподняться, как комната заходила ходуном, затылок защемило резкой болью. Она непременно упала бы, но мальчишки, словно ждали наготове, тут же подхватили её, заботливо водворили обратно на топчан. Смотрели с такой тревогой, что Лив, невзирая на гул в голове, поспешила их успокоить:

— Всё нормально. Я в порядке.

Ром осторожно погладил её по локтю и повторил: