– Лавренёв? А что ты здесь...

Медбратья подошли к нему, воодушевлённые появившейся личностью.

"Ему-то и можно оставить этого Лавренёва, будь он неладен!" - в один голос молвили они.

– Ярослав Владимирович - это Вы?
– спросил один из них.

– Ну, я. А вы кто такие?

– Военный госпиталь города Хмельницкий, отправил Лавренёв Дмитрия на повторное обследование в 10-е отделение.

– Да какое к чёрту обследование? Я его лично только позавчера выписал!

– Да, нам это известно. Главврач вашего отделения сказал, чтобы мы переговорили с Вами, можем ли мы его положить повторно.

– Об этом не может быть и речи! Я его уже выписал!!!

С этими словами Ярослав Владимирович поспешно удалился, напрочь забыв, зачем шёл к залу ожидания.

– Ну, Лавренёв, ничего не поделать..., - заключил один из медбратьев.
– Поехали обратно!

– Нет! мне нельзя обратно!!!

– Что ты задумал? Видишь, Ярослав Владимирович не хочет тебя обратно брать?!!

– Ну конечно! Он же 800 долларов мне сказал достать для осуществления комиссации, а тут я снова приехал. Ещё бы он захотел меня брать...

– 800 долларов?
– задумчиво проговорил второй.

– Ага, - горько вздохнул я.

– А знаешь что, а пойдём-ка сейчас к главному врачу этого госпиталя?

Вооружившись идеей, мы стали искать штаб, где работал генерал- лейтенант этого госпиталя - главврач всей больницы. Я, признаться честно, был приятно удивлён поступком одного из моих сопровождающих. До этого времени я считал их куском текстуры, вертикальной лужей крови, трофеем Горгоны.

Обойдя почти всю территорию лечебницы, успев изрядно замёрзнуть, мы всё же добрались до огромных ворот штаба. Мороз сегодня зверствовал. Ни носа, ни пальцев не чувствовал.

Рядом с воротами стояли две чёрные пушки времён князя Долгорукого и Очаковских янычар. Мы зашли внутрь старинного здания. Слава Богу, тепло!

Внешний орнамент старины вызывал уважение, а внутри - последнее слово евроремонта. Обидное несоответствие.

Поднявшись на второй этаж и пройдя длинный опрятный коридор, нам не составило труда отыскать кабинет главврача. Тихонько мы прошли мимо секретарши, что была занята печатанием документов и, негромко постучав в высокие двери с узорами из дерева, втроём зашли внутрь.

С горечью в словах, со слезами на глазах, что так и не давали просыхать моему лицу, я поведал о беременной Юле, о ждущей меня маме, обо всех тягостях и про 800 долларов, что запросил Ярослав Владимирович. Причём последнее, как раз таки, и заинтересовало генерала. Он так вскипел, так разъярился! Я и представить себе не мог, что тот невысокий, седовласый Денни де Вито способен на такое.

Он вызвал секретаршу и велел сию секунду доставить майора Стовбургена к нему. В конце своей речи он добавил:

– Немедленно!!!

Это было слышно и на первом этаже штаба, ну а мне он, уже привычным голосом, велел успокоиться и обещал, что всё будет нормально. Я уже не стал расспрашивать, что значит нормально, но уж надеюсь, что это понятие у нас одинаково.

Видели бы вы эту картину! С испуганными глазами пришёл (а может даже и прибежал) мой лечащий врач. С испугом посмотрел по сторонам, будто ожидал увидеть за дверью притаившуюся турель с увесистым пулемётом. Но, увидел лишь меня - обыкновенного загнанного металлиста, вершащего правосудие и огрызающегося из тёмного угла.

– Ярослав Владимирович, отведи-ка этого юнца, - это он про меня, - к главврачу вашего отделения! Да скажи ему, чтоб Лавренёва положили, куда он скажет. Ясно?

– Так точно!

– Ну а потом - дуй ко мне! Я кое-что тебе расскажу!

И вот, распрощавшись с медбратьями, иду я по заснеженной аллейке вместе с удручённым Стовбургеном. Смотрю, как переливается снег у ног, думаю о неловкости ситуации. Наверно, майор тоже об этом подумал, поэтому решил мне сказать:

– Ты ж понимаешь, что ты теперь мой враг 1?

Я внимательно без всяких эмоций посмотрел в его большие глаза, кивнув в ответ.

– Теперь ты живым не выйдешь!
– не унимался тот.
– Обещаю!!! Я буду твоим лечащим врачом! Ты у меня по 7 уколов в день будешь получать! Недоедать, недосыпать и уже через неделю тебя заберут, как Дульского!

– Что??? Так вы...

– Я? Ну что ты?!! Это его склонность к суициду! Ты ничего не докажешь! А цена твоей комиссации теперь возросла - и эта цена останется в стенах нашего отделения вместе с тобой!