Не отставай! Так, хорошо! Еще чуть-чуть!

И только лежа на полоке, укутавшись горячим паром, Влад обрел частичку обещанного покоя. Веник хлестал тело его собственное, но в этот момент такое далекое. И слова, которые он слышал, тоже могли быть адресованы кому-нибудь другому:

 Кости у тебя целы, и это славно! А вот что поверх костей, так то будто узлами навязывали. Но эту хворь мы из тебя вытащим Высоцкого слушал? Да, Владимира Семеновича. Помнишь, как он пел? Надо веником выпороть душу, надо выпарить смрад из нее!

Глава 28

Несколько дней Влада крутило словно паспорт в стиральной машине. Охаживал ли его веником в бане неутомимый старик, лежал ли он на широкой кровати, пальцами касаясь ковра с оленями на стене воспоминания, уцепившись друг за друга, водили вокруг свои болезненные хороводы. Запах маслянистой копоти из этой, совсем недавно установившейся реальности, вызывал тошноту, и она вдруг становилась детской, из тарелки в синий цветочек под слоем сметаны, когда он отравился грибами. Оттуда же привкус лекарств, белый потолок, дерево во дворе больницы, где ему резали колено, и почему-то это самое дерево здесь, за окном дома, в котором странный старик, которого Влад не сразу узнавал в бреду, кормит его с ложечки, поит своими отварами, снова и снова тащит в баню. И во всей этой круговерти, уносимый каким-то совсем иным течением, он с кем-то прощался навсегда, плакал, потом засыпал, во сне вновь встречался и радости не было предела, но потом стиральная машина делала свой неотвратимый оборот страницы его жизни снова переворачивались, чернила расплывались, он опять с кем-то прощался, опять плакал

Наконец, одним утром Влад открыл глаза и сразу понял, что выплыл. Потолок не вращался и даже не пульсировал. Лицо не разрывала боль. Тело испытывало определенное удовольствие от разлитой по нему слабости. И было тихо.

Он сел на кровати. Опустил ноги на пол. Своей одежды не нашел, поэтому завернулся в одеяло. Через переднюю комнату и кухню вышел на крыльцо.

Оказалось, что это хоть и пасмурное, но все же утро. Такое простое, деревенское. И если особо не присматриваться, то вполне можно вообразить раннюю весну, которая вот-вот начнет превращаться в ослепительно жаркое лето

Из-за угла вынырнул хозяин дома. Удивился, но по тормозам не ударил и даже не сбился с ритма.

 Добрый день! он взлетел на крыльцо, взял своего гостя за запястья и заглянул в глаза: Как зовут меня помнишь?

 Головастик, вырвалось у Влада.

Брови старика взметнулись, светлые глаза замерли, он отступил на шаг и звонко рассмеялся.

К черту неловкость, Влад! Ты вроде как неплохую шутку отмочил!

 Это Филипп, что ли, меня Головастиком называет?

 Нет, не Филипп.

 Ну, раз не Филипп, тогда ладно. А то уж я подумал, что начал ошибаться в людях, старик был уже серьезен. Зовут меня Александр Савельевич. Можно просто Савельич. А Головастик Это мое старое прозвище. Но вот что примечательно. Ведь до того, как я в этом городе поселился, у меня знакомых здесь не было! Старых знакомых нет, а старое прозвище объявилось. Странная эта штука жизнь!

Он вдруг снова подступил вплотную:

 Как думаешь, жизнь странная штука?

Влад вздохнул, закусил губу, отвернулся.

 Стоп, стоп! Придержи мысли! Посмотри на меня! Савельич снова взял его за запястья. Прости дурака старого за глупые вопросы. Давай лучше завтракать!

Они прошли в дом. Все еще запахнутый в одеяло, Влад занял место за столом, что стоял напротив большой русской печки.

 Это хорошо, что тебе полегчало, это славно! говорил Савельич, расставляя посуду. Основную хворь мы из тебя вытащили, теперь освободившееся место надо чем-то заполнить. Вот мясо, вот огурчики, вот лучок. Водки выпьешь?

Влад мотнул головой.

 И правильно! Еда-то она вроде как строительный материал для организма, а водка баловство одно да глупость. Так ты и раньше спиртного-то не употреблял?

 Выпить мог, но обычно не хотелось.

 Так, так, Савельич улыбнулся и начал раскладывать на столе спички: Человек. Без лица. Идет впотьмах. В Москву. Один. Не боится. Водки не пьет, опять же, потому что не хочет. У такого странного человека и дело в Москве должно быть странным. Я не прав?

Влад перестал жевать. Они долго смотрели друг другу в глаза.

 Правильно, правильно! не дождавшись ответа, старик махнул рукой. Можешь говорить, можешь не говорить. Это твое законное право!