Запеченная целиком курица, большой чугунок картошки, квашеная капуста, грибы в сметане. А еще каравай черного хлеба. Глядя на все это богатство, Влад почему-то вспомнил, как вылизывал консервную банку в лесу даже почувствовал привкус металла от пореза на языке.

 А знаешь что? схвативший уже было вилку Савельич вскочил. Давай выпьем!

Достав из буфета большую бутыль, он со стуком поставил ее на стол.

 Вишневая наливочка. Сам делал. Градуса почти никакого, зато вкус закачаешься!

Он налил маленькие граненые стаканы до половины, поднял свой. И на миг потемнел лицом:

 Ну, за тех, кто сейчас был бы с нами, если б мог.

Выпили.

Владу показалось, что стенные часы, шедшие до этого вполне себе бесстрастно, стали отстукивать секунды громче. Как будто наступившая тишина дала отмашку особой миссии всех ходиков быть в настоящем времени ориентиром, за который притихший человек может ухватиться, если волны воспоминаний окажутся слишком крутыми.

 Налегай на еду, брат-акробат, сказал Савельич. А то совсем остынет.

Кусок куриного мяса в рот. За ним дымящейся картошечки, которая подчеркивает мясной дух. И свежего огурчика для легкости. Еще лучку. И, наконец, черного хлеба с притаившимися в порах крупными кристалликами соли. Глубоко вдохнуть через нос

 Так говоришь, не здесь надо искать тех, на кого стоит серьезно обидеться?

Влад застыл.

Савельич же задал вопрос и будто о нем забыл: не переставая жевать наполнял свою тарелку, причмокивал, качал головой.

 Ты меня в прицелах-то своих долго не держи, произнес он наконец. Я ведь информацию о тебе потому собираю, что мне решение принять надо.

 Насчет чего решение?

 Насчет того, как нам с тобой дальше быть.

Повисла пауза. Пространство комнаты настолько сгустилось, что теперь помощь могла потребоваться уже стенным часам.

В общем-то, мне с тобой все ясно, вновь запрыгал по словам Савельич. Человек ты правильный. И вдобавок к этому с тобой спокойно. Что спиной поворачиваться спокойно, что по большому счету.

Он засмеялся своим мелким смехом, и Влад снова увидел на столе еду.

 А что я о тебе людей расспрашиваю, так ты должен понять. И меня понять, и людей. Сейчас ведь всем нам без доверия никуда. Но как доверять, если ты ничего о себе не рассказываешь? Вот и приходится в людях твое отражение высматривать, раз уж я тут за порядком следить поставлен.

 Кем поставлен?

 Жизнью!

Все еще находясь под впечатлением от такой повестки дня, Влад отрезал себе курицы, потом стал накладывать картошку, квашеную капусту. Опомнился лишь когда его глубокая тарелка была уже с горкой. И разбираться с ней, как видно, придется один на один, поскольку тот зверский аппетит, что минуту назад едва не клацал зубами, вдруг как-то присмирел.

Савельич же, напротив, только начал входить во вкус. И как ловко у него это получалось: возьмет картофелину, закинет в рот, пару раз отработает челюстями и вот уже та самая картофелина возвращается в этот туманный мир в виде слов! Судя по количеству еды на столе

 Жизнь штука такая. Только глупцы думают, что своими комариными укусами дорогу в ней прокладывают. Умные же люди направление главного течения определяют, вливаются в него и гребут потихоньку и для себя с пользой, и для других. И уж совсем единицы так высоко поднимаются, что могут самому этому течению вешки выставлять. Но даже этим редким людям помощь окружающих требуется. Помощь и понимание. Молчуном-то по жизни не пройти!

 Это если по жизни.

Усмехнувшись, Савельич вроде как задумался. И вдруг поднялся:

 Ладно! Прошлого уже не воротишь, а наше настоящее имеет смысл только в перспективе будущего. Выпьем за грядущую эпоху малых городов! Подставляй швыряло!

 Чего?

 Стакан давай!

На этот раз стаканы были наполнены до краев. Чокнулись. Выпили. Савельич крякнул, вытер губы рукавом, ладонями по груди отстучал какой-то залихватский ритм.