– Но Ренато! – возразила Айме. – Ты обещал, что мы будем жить в Сен-Пьере.

– В Сен-Пьере у нас старый дом. Позже я прикажу его отремонтировать. Уверяю, когда ты увидишь Кампо Реаль, ничто не покажется тебе желаннее, потому что если и существует Рай в Америке, то уж точно в этой долине, у подножья гор, где соединится вся красота: цветы, пейзаж… и ты. Когда там появишься ты, это станет не земным раем, а самим небом.

– Как ты красиво говоришь, Ренато! А ты теряешь время. Мамы уже нет пять минут, а ты меня не поцеловал.

– Жизнь моя!

Он поцеловал ее с нежностью и смирением, сдерживая пламя желания, которое возбуждали в нем чувственные губы, бархатистая кожа и выразительные глаза, роскошный аромат тропического цветка, который источала плоть этой женщины.

– А теперь успокойся. Моника выйдет с минуты на минуту.

– Моника? Выходит, это правда… Твоя мама сказала, что она приехала на несколько недель домой. Будет очень приятно поприветствовать ее. Хотя не знаю. С какого-то времени твоя сестра отказала мне в дружбе и расположении. Маме я этого не сказал. Если бы ты знала, как меня это беспокоит. Вроде, я ничего ей плохого не сделал, по крайней мере осознанно.

– Какая глупость! – прервала Айме. – Ничего не случилось. Это просто религия и нервы. Моника стала такой странной, здоровье ее ухудшилось. Она слабая, вспыльчивая, любую ерунду превращает в трагедию. Даже в монастыре не знают, что с ней делать. Поэтому настояли, чтобы она уехала домой на пару месяцев. Иногда я думаю, не помешалась ли она.

– Что ты говоришь? Что за мысль! Моника – исключительно умное создание, уравновешенное, цельное. Замечательная женщина во всех смыслах.

– Тебе она кажется замечательной? – усмехнулась Айме. – А почему ты не влюбился в нее?

– В Монику? – весело изумился Ренато. – Не знаю… Бесспорно, любой мог бы влюбиться в такое очаровательное создание, но я влюбился в тебя, и только тебя обожаю и буду любить до самой смерти!

– Скажи еще раз, Ренато. Повтори много раз. Ты будешь любить меня вопреки всему? Ты любишь меня?

– Я люблю тебя, Айме! – порывисто подтвердил Ренато. – Люблю так сильно, так глубоко, что если однажды… Безумие, конечно, так думать, но если ты поступишь недостойно…

– Ты все равно простишь меня?

– Нет, Айме! Я не прощу предательства, и живой ты не будешь принадлежать другому. Да, я бы убил тебя! Убил собственными руками, которые обожают, дрожат, сжимая твои руки! Я убил бы, пусть даже с болью твоего убийства закончилась и моя жизнь!

Айме резко встала, вырвав руки из рук Ренато. Подошла молчаливая и спокойная Моника, которая услышала последние слова. Ее красивую сестру испугало не только это внезапное появление.

Испугало жестокое выражение и горящий взгляд Ренато Д'Отремона, лицо, превратившееся в свирепую гримасу. Но присутствие Моники его преобразило. Он церемонно встал и поприветствовал ее, тщетно надеясь, что та протянет руку; перед неподвижностью послушницы он вежливо склонил голову в приветствии.

– У ваших ног, Моника. Какое удовольствие вас видеть! Как поживаете?

– Хорошо. А вы, Ренато? – холодно и любезно спросила Моника.

– Лучше всех на свете, – жизнерадостно воскликнул Ренато. – Настолько хорошо, что меня это иногда пугает.

– Пугает что? Если кто и заслуживает счастья на этой земле, так это вы.

– Благодарю за ваше заявление. Я часто думаю, что жизнь одарила меня многим, и мне ужасно хочется творить добрые дела, чтобы поблагодарить счастливую судьбу.

– Вы всегда поступаете благородно и радуете близких вам людей. Не думаю, что у вас есть долг, как вы утверждаете.

– Но я думаю так, Моника, и вы не представляете, как меня радует возможность поговорить с вами о некоторых срочных и важных делах.

– Поговорить со мной? Не понимаю.

– Конечно. Я так и не избавился от этой дурной привычки, и вы много раз упрекали меня за это. Я начал с конца. Вам трудно понять, поскольку не знаете начала. А вот идет сеньора де Мольнар. Пожалуйста, донья Каталина, подойдите. У меня приглашение для всей семьи, я хочу, чтобы все меня выслушали. Я приехал за вами.

– Что? Для чего? – спросила сеньора де Мольнар.

– Для поездки в рай. Простите меня за хвастовство называть так Кампо Реаль. Вам нужно упаковать вещи, и мы немедленно отправимся туда.

– Мы в Кампо Реаль? – изумилась Каталина де Мольнар.

– Знаю, правильней сначала приехать моей матери, чтобы она лично пригласила; но полагаю, вы простите ее, ведь она больше десяти лет не покидала имение. У нее слишком хрупкое здоровье. Она просит прощения, что не смогла лично приехать, и прислала письмо с лучшим посланником в моем лице. Оно для вас, донья Каталина. Не окажете ли мне любезность его прочесть?