— И почему ты думаешь, что меня оскорбляешь? — приятным и таким родным Элизабет голосом, спросила миссис Филс. — Я уже не в том возрасте, что бы обращать внимание на такие пустяки. А обижаться, так тем более. В моем возрасте люди спешат сделать то, что не успели сделать в молодости.

— И вы тоже? — Элизабет возбужденно посмотрела на старушку, жаждя ответа.

— Я? А что я? Я сделала все, что от меня требовалось и вот доделываю начатое, — тонко произнесла женщина, и словно прочитав в глазах Элизабет вопрос, преждевременно сказала: — У меня нет незаконченных дел, и я не стану привидением.

— А я бы хотела стать приведением и жить вечно, — мечтательно прошептала Элизабет и легла, так что ее голова свисала с краю кровати. Две толстые косички стали «подметать» итак чистый и отполированный до блеска пол.

— Вечность — это ужасно долго, — грустным тоном сказала миссис Филс и рассмеялась, наблюдая, как Элизабет неуклюже удерживает равновесие, что бы ни упасть с края кровати.

В дверь постучали. Сердце у Элизабет упало. Наверно пришла миссис Трайсер?! Но послышался мужской голос, и девочка облегченно вздохнула, отчего все-таки упала на коричневый паркет. Миссис Филс снова чуть слышно захохотала.

— Войдите, — хриплым голосом предложила Элизабет, потирая ссадину на локте.

В комнату вошел высокий, худой мужчина средних лет с огромной залысиной на голове в парадном черном костюме, с колокольчиком в руках. Это был их дворецкий — Морган. Морган был добрым и чутким человеком и как ни странно отличным дворецким. С ним всегда можно было договориться и подружиться, чем частенько пользовалась Элизабет.

— Здравствуйте, миссис Филс. Добрый день, мисс Дэвидсон, — поздоровался Морган как всегда занудным, но вежливым тоном. — Мисс Дэвидсон, к вам пришли.

— Кто? — взволнованно спросила Элизабет, поправляю «неудачную» прическу.

— Ваши подруги: мисс Мия и мисс Майя, — сообщил Морган, наблюдая, как Элизабет просто летит к двери. — Кстати, миссис Трайсер уже прибыла и велела спросить: где вам будет угодно провести урок?

Огорченная Элизабет медленно повернулась и с отвращением сказала:

— В моей комнате.

Элизабет на самом деле словно летела к воротам, не заметя, как пробежала по гостиной с непонятно зачем растопленным камином, ведь в доме было и без того невыносимо жарко только открытые окна спасали от лета. Затем был коридор, огромная прихожая. Девочка сбежала по полукруглой лестнице со второго этажа и, распахнув стеклянные двери, выбежала на улицу. Солнце ласково грело землю своими яркими лучами, а теплый ветер размахивал ветвями деревьев в саду. В воздухе веяло едким запахом соли (это напомнило девочке об озере в лесу, и она с доброй завистью подумала о детворе что, наверное, уже была там), и было настолько душно, что Элизабет сразу захотелось вернуться в дом. Но все это было ничем, так как за ворот стояли две девочки, которым Элизабет была больше всего в мире рада. Это были ее единственные подружки в деревне. Единственные кого не спугнуло богатство и роскошь ее родителей, а наоборот привлекло. Но это не смущало Элизабет, так как даже им она была рада.

— Привет, — пропела Элизабет, открывая перед девочками ворота.

Ее подруги были на год ее старше, но Элизабет определенно опережала их в развитии. К сожалению, исключительно из стараний матери.

Как ни странно, но ни Мии, ни Майи за воротами не было. Лишь только скомканный и грязный лист бумаги кое-как был прицеплен к почтовому ящику. А звон колокольчиков на велосипедах и их веселый смех уже слышался на конце улицы. Элизабет стояла на следах от колес, оставленных сестрами, и ничего не понимала. Оставалось взять скомканный листок и отправиться на урок к миссис Трайсер.

Медленно пройдя по дорожке выложенной темными камнями, Элизабет вернулась в дом в смутном настроении и легла на полукружную лестницу на второй этаж. Прихожая была великолепная. Огромная дверь с цветными стеклами, два широких окна с нежными голубыми шторами и, конечно же, мраморная лестница-полукруг. Под лестницей с одной стороны была столовая с другой библиотека и кабинет Уильяма. Потолок здесь был высотой в шесть метров (до второго этажа), стены аккуратно оклеены голубыми обоями с блестками и цветками. Сквозь окна шел приятный шелковый свет, просачивался через светлый и немного выгоревшие шторы и ровно ложился на мраморный пол. Повсюду были расставлены комнатные растения и вазы с привычными и уже приевшимися белыми розами.

Элизабет лениво раскрыла помятый лист и сразу поняла, что его явно писали девочки (по огромному количеству ошибок).

Элизабет. Прехади в 11 к фудбольному полю у леса. Миа и Мая

Элизабет расплылась в довольной улыбке, но тут улыбка исчезла, когда прозвучал звонкий и холодный голос миссис Трайсер.

— Поскорее, мисс. Уже половина одиннадцатого и у меня не так много времени как вам кажется, — недовольно заметила она и Элизабет слетела с лестницы и покатилась вниз. Миссис Трайсер жалобно вскрикнула. Да так, что наверно у конюшни было слышно (она находилась в самом дальнем конце сада, рядом гаражом и площадкой для гольфа). Как бы больно не было Элизабет, ее до смерти рассмешил этот крик и испуганное выражение лица миссис Трайсер, но она предпочла помолчать.

Миссис Трайсер нервно замельтешила по мраморной лестнице, издавая невероятно противный скрежет каблуками на туфлях.

— Как ты, дитя мое? — напугано спросила она, нагнувшись над Элизабет. Девочка еле сдержалась, что бы ни рассмеяться. И приложила ладонь к губам, когда перепуганная миссис Трайсер побежала за помощью.

На помощь пришел дворецкий и, подхватив Элизабет на руки, понес в спальню. Миссис Трайсер тяжело и взволнованно дыша, мельтешила сзади. Ее худое лицо с длинным носом и ярко накрашенными губами настолько сильно отражало страх, что Элизабет сама немного испугалась, но упорно продолжала изображать обморок. Женщина стремилась к красоте, так что ее ранее красивые глаза потускнели и впали. А диеты повлияли на лицо и прежде гладкая, и шелковистая кожа обвисла, выступили скулы. В итоге Элизабет все-таки признала, что красота страшная сила, а стремление к ней ее страшнее.