— Ну, что, Дэвидсон, нашли тебе подходящую школу? — подколол Адам.

У Элизабет глаза на лоб полезли от удивления. И тут она, наконец, вспомнила, где видела этого противного хама. Он учился в пятом классе школы Миндьюд. Именно из этой школы Элизабет выгнали в прошлом году. Теперь она поняла, на что способен этот человек ради славы, даже в таком жалком обществе.

— Нашли, не беспокойся, — жестким тоном соврала Элизабет и покраснела под взглядами всех присутствующих.

Третьим был еще какой-то мальчишка, видимо просто попавший под горячую руку Адама. Он пугливо замер, когда тот указал на него, и широко раскрыв полные удивления глаза, встал рядом с Элизабет и Алексом.

С радостными криками дети скрылись между огромных стволов старинных сосен и вскоре их голоса стали похожими на шелест листвы. Алекс с недовольным видом зашагал с левую часть леса, все еще удивленный мальчишка пугливо оглядываясь, побрел в правую часть, а Элизабет оглянувшись, побрела по центру. Постепенно дневной свет за спиной погас, и Элизабет погрузилась в молчаливую тишину, что сочилась сквозь высокую траву, скрюченный ветви деревьев и между листвой кустарников, на которые девочка время от времени натыкалась. Цепкая трава оставляла мелкие царапины на ногах Элизабет. Мерзкий холод пробирал прямо до костей, а кожа покрылась пупырышками. Но девочка не обращала на это внимание.

Она все брела и брела и вскоре вовсе забыла, зачем она здесь, забыла, что нужно кого-то икать. Теперь ее целью было просто выбраться из этого места и убежать домой, в теплую постель к родителям и миссис Филс. Она вдруг представила парочку предложений из статьи в завтрашней газете: «Вчера дочь известных политиков Дэвидсонов потерялась в Эльфийском лесу. Точное наказание за непослушание еще не назначено, но мать обещала, что открутит ей голову…». Элизабет даже не смотря на напряжение, улыбнулась.

Наконец где-то, впереди, блеснули лучи дневного света, и глаза Элизабет словно засияли в лесном мраке. Девочка бросилась бежать ли ж бы, наконец, избавиться от этого кошмара, наконец, проснуться. Свет становился все яснее и яснее, и с таким же темпом росла надежда в душе Элизабет. И вот когда стало вовсе светло, Элизабет остановилась перевести дух и огляделась. Это была маленькая полянка посреди леса, усыпанная, не пойми, откуда взявшейся пожелтевшей листвой клена и ореха. Но Элизабет была рада даже такому. Хоть она и не вышла из этой тьмы, так хоть нашла в ней маленький проблеск. За десять минут бессмысленной «прогулки» лесом она так устала, словно пробежала километр. Дойдя до первой кучи листвы, она без сил упала на нее.

Руку пронзила острая боль. Шелест листвы хлестал по ушам, а спина заныла от глухого удара о твердую сырую землю. Элизабет боялась открыть глаза и принять ужасающую реальность. Но, тем не менее, сделать это было необходимо. Она лежала в глубокой яме, в земляные стены которой были вбиты остро заточенные штыки, а один из них крепко засел в плече у Элизабет. Все тело сводило от боли. На лбу выступил холодный пот, и маленькие серебряные капельки стали грязно-коричневыми от пыли, земли и крови. Девочка видела как из ран и порезов сочилась ядовито-красная кровь, а вместе с ней уходила и волшебная сила. Вдруг Элизабет с ужасом обнаружила, что не может вспомнить ни одного заклинания, что бы вытащить себя отсюда. Но даже если и вспомнит, то как? Она ведь еще ни разу не применяла силу. Голова раскалывалась от неугомонной боли. В ушах звенело, и этот звон заглушал все остальные звуки. Трудно было дышать, и Элизабет стала дышать ртом, наполняя грудь воздухом. Каждый вздох давался ей все труднее и труднее, но был еще важнее, чем предыдущий. Девочка закусила губу, чтобы не закричать, и тут же почувствовала соленый привкус крови. Боль была настолько сильной, что девочка еле поборола искушение сдаться. Она вдруг снова представила себе строчки из статьи, но менее утешительные и смешные. От одной мысли о смерти ей стало еще хуже, и она почувствовала, как тошнота подошла к горлу. Закрыв глаза, она представила себе солнце и дом, родителей и даже ненавистную сестру. Они улыбались ей, что-то говорили, а дальше… пустота. Она ничего не видела, ни солнца, ни родителей, ни будущего. Девочке стало еще страшнее. А вдруг на самом деле ее жизнь закончиться здесь? Ну, конечно здесь! Ведь кто сможет ее найти? Никто не гуляет в такое время в самой глубине леса, просто, что бы посмотреть, не провалился ли кто в охотничью яму для медведя. Глупо! И надежды уже нет. А точнее ее и не было.

А силы все сочились и сочились из глубоких ран.

*

Занудная боль разливалась по телу с каждым ударом сердца. Дышать стало намного легче. Глаза слепил неяркий солнечный свет и, судя по нему, наступил вечер. Едкий привкус соли и хвои резал легкие и щипал ноздри. Лицо было мокрым от пота и слез, смешанных с кровью и землей. Растрепанные и запыленные косички покоились на желтой листве. Грудь еле заметно вздымалась от нечастых вздохов. До недавно, шикарное платье превратилось в разорванную тряпку ярко малинового цвета. Царапины на ногах запеклись алой кровью. Рана на плече была обработана и аккуратно перевязана.

Первое, что подумала Элизабет, это было то, что она в раю. Но сопоставив свои хорошие и плохие поступки, пришла к выводу, что в рай ее посылать было не за что. Открыть глаза ее заставило лишь любопытство. Она лежала на листве на той же злосчастной поляне. Было слышно и ощутимо, что рядом кто-то есть, но кто она так и не смогла разглядеть. Все тело ломило и ныло от боли, так, что повернуть головой было просто невозможно, а заговорить вовсе нереально. Она лишь болезненно сглотнула и в бессилии закрыла глаза.

Пролежав еще пару минут полностью обездвиженная, она почувствовала, как к ней возвращаются силы, и ощутила невероятное облегчение. Все вернулось на свои места, а значит она — спасена. Но только вот кем? Ее спаситель так и не появился в поле зрения, да и она не делала никаких попыток его разглядеть. Зачем? Не убежит же он, и не оставит посреди леса ребенка с такой-то раной. Может просто чем-то занят?

— Я вижу, что ты открыла глаза, но упорно продолжаешь делать вид, что все еще без сознания, — послышался чей-то милый и такой знакомый голос.