Удовлетворения не было - лишь тусклая, слабая радость по поводу того, что это всё закончилось.

– Хитро,- Баэльт показал Мурмину книгу.- Большая часть стражи вовсе не умеет читать. Увидев такую книгу, они не отличат её от любой другой.

– Мало кто отличит,- заметил Мурмин.- Буквы есть буквы.

– А я думал, ты умный, Альвик,- разочаровано проговорил Баэльт.- Оставлять бумаги после такого дела?

Альвик Тортоде молчал, опустив голову. Он не походил на слабого, сломленного и плачущего. Скорее, он походил на человека, который пытается пережить какое- то серьёзное горе. И переживает. И переживёт.

Баэльт покачал головой, удобнее перехватывая книгу.

– Мурмин, вели ребятам сворачиваться. Пусть забирают его,- он кивнул подбородком в сторону Альвика.- И пусть опечатают дом. Эрнест сказал - конфискация имущества. И намекни этим идиотам, что для них же лучше передать всё найденное в тайниках под учёт.

Когда он выходил из комнаты, Альвик лишь легонько кивал головой.

Пока он спускался по лестнице, он слышал рёв Мурмина и топот тяжёлых сапог. Они сомнут дорогие ковры, эти сапоги. Они оставят немало царапин на изящном паркете. Они пнут дорогущую вазу.

Наконец, в широком и мрачном зале первого этажа, перед ним столпился десяток стражников.

– Бумаги найдены,- проскрипел Баэльт, даже не заботясь о приветливом виде.- Вы свободны.

– Как только опечатаете дом и распределитесь по времени, кто когда будет тут дежурить,- поправил Мурмин, складывая огромные руки на груди.

Стражники зароптали, и Мурмин тут же продолжил:

– Дежурные получат надбавку. Всё понятно?

– Всё понятно, сержант,- кивнул один из них. Кажется, весь десяток остался доволен таким раскладом.

– Вот и отлично,- улыбнулся им Мурмин, открывая дверь перед Баэльтом и предлагая тому первому сделать шаг под струи дождя.- После вас, господин юстициар.

На улице, несмотря на дождь, было полно людей. Над плотной толпой поднимался раздражающий шум.

Вздохнув, Баэльт поправил шляпу и слился с толпой. Мурмин вышагивал рядом с ним, расталкивая людей со своего пути. Мрачноглаз же, заменив веточку плакта, разглядывал дома.

Новый квартал никогда не был особенным. Просто обычный район, где торговцы средней руки снимали дома. Тесные, относительно чистые улочки, мощёные улицы, много лавочек, патруль стражи... Да, такое удовольствие дорогого стоит. Надо подумать, как бы переселить Каэрту сюда. Ей бы здесь понравилось.

Хотя, она не согласится - здесь не получится держать лекарскую лавку. Слишком велика конкуренция.

Вот и хорошо. Баэльту тут не нравилось. Слишком людно.

Они миновали Хлебный Рынок, шумный и кричащий. Хлеба в торговых рядах было не найти - но зато вся площадь была окружена пакарнями.

Рынок шумел и гудел даже в дождь. Горожанки с корзинами метались туда- сюда, выбирая овощи и мясо, мужчины с недовольными лицами ходили между рядами, что- то присматривая, торговцы зазывали покупателей.

Продираясь через толпу, Баэльт и Мурмин оказались у булочной.

Запах выпечки заставил живот Баэльта жалобно заурчать.

– Слушай, ты сейчас собираешься нести книженцию Эрнесту?- поинтересовался Мурмин, облизываясь. Кажется, он тоже был голоден.

– Нет. Он приказал мне её изучить и представить выводы на следующем Торговом Совете.

– Значит, дел на сегодня у тебя нету?

– Нет.

– И у меня. Может перекусим где- нибудь? Я тоже изголодался.

– И выпьем?- Баэльт бросил испытывающий взгляд на Мурмина.

– Ну да. Но не как обычно, не надо так смотреть. Я завязал. Разве что чуть- чуть. Для пищеварения.

Баэльт пожал плечами.

– Почему бы и нет?

– Куда пойдём?

Баэльт бросил взгляд вперёд по улице, где маячил высокий скалистый холм, погребённый под паутиной Торговых Палат.

– "Гостеприимство".

– Там же демонски дорого.

– Ну, зато там спокойно. И хорошая выпивка.

– Тогда быстрее туда!

Баэльт слегка улыбнулся, глядя на друга.

Забавно. Причесавшись, переодевшись и не напиваясь до бессознательного состояния, Мурмин стал выглядеть гораздо лучше. Теперь он не был похож на жалкого нидринга, сломленного жизнью и погрязшего в алкоголизме.

Теперь он был похож на состоятельного нидринга, совсем чуть- чуть надломленного жизнью и предающегося размеренному, более- менее сдерживаемому пьянству.

Они миновали более- менее приличные улицы - Тихую, Дождевую, Омутовую. Прошли Лавочный квартал и Кривой перекрёсток. Всё это время они лавировали между людей в молчании.

Баэльт за это и любил Мурмина. Он знал, когда можно говорить, а когда стоит насладиться молчанием. Жаль, что остальные жители Веспрема не обладали таким же чутьём. Поэтому весь путь Баэльт морщился гулу голосов, грохоту, скрипу, скрежету. И, конечно, проклятому дождю.