Все можно было изменить. Решительно возразить, пойти к Хранителям, объявить розыск… Трой не сделал этого. И, когда нахлынула в один из дней тоска и тревога за сына, с ужасом осознал: с его побега прошло несколько недель. Отец определенно что-то знал. Именно поэтому, когда немного отпустило, Трой взлетел в седло и галопом поскакал в Ткеш. Один, без Ниираны. Словно в ее отсутствие ему было легче мыслить. Легче дышать. Будто не давила на грудь неимоверная тяжесть водной толщи.

Поместье встретило солнцем и покоем, сонным, разморенным. Никто не вышел во двор — не было тут нэх, способных почуять приезд. Набросив повод коня на ограду, Трой поспешил в дом, искать отца. Тот, предсказуемо, нашелся в библиотеке. И сына встретил ой как неласково.

— Прекрасно, — взмахом руки прервав сбивчивое приветствие, протянул Рисс. — Три недели прошло. Отчего же не месяц? Не два?

— Я… — Трой открыл рот, закрыл, захлебываясь воздухом, будто водой. — Куда он поехал? Ты знаешь, скажи!

— И ты знаешь, только не даешь себе труда подумать. Такое ощущение, что вместо мозгов у тебя лишь капризы жены плещутся! — рявкнул Рисс.

— Я не… — слова выталкивались с огромным трудом, в глазах нехорошо потемнело. Гулко забухало о ребра сердце, будто его сдавливали, сдавливали, сдавливали…

А потом вырвалось, будто тонущий на поверхность:

— Да плевать мне на них! Аэньяр, он… — Трой замер.

Дурак, какой же дурак… Да само имя сына и дало ответ! И ворохом посыпались воспоминания: тяжелая книга сказок Аэньи, выпавшая из разжавшейся во сне детской руки; сын, замерший перед впервые увиденным гобеленом; имя, данное жеребенку… Злость, злость и неприятие Ниираны.

— Эфар! — выдохнул резко, словно под всаженным под дых кулаком. — Ну, конечно же, Эфар! Она ведь обещала ему поездку… Вот же… — ругательство он проглотил, казалось неуместным, почти святотатством осквернять воздух этого дома подобными словами.

— Не прошло и года, — язвительно хмыкнул Рисс. — Да, она обещала. Уже не в первый раз. И мальчику это надоело.

Трой схватился за голову.

— Да туда даже на поезде… А уж верхом! Стихии, да как я…

— Вот уж не знаю, как ты ему в глаза после всего смотреть станешь. Но я верю, что Яр добрался до Эфар-танна. Или скоро доберется. Он умный, самостоятельный парень. Пожалуй, чересчур самостоятельный для его лет… Хотя, зная, чья в нем кровь — я не удивлен ничуть.

— Да что тут удивляться… — Трой помотал головой, потом внезапно шагнул вперед.

Обнял отца, как не обнимал уже долгие годы. Дышалось странно свободно, легкие больше не заполняла тяжелая, стылая влага.

— Прости. Я был не прав.

Рисс, словно в далеком детстве, взлохматил ему волосы, растрепав короткий выгоревший хвостик.

— И ты меня прости. Мне следовало раньше вмешаться.

— Как уж случилось… Мне нужно идти. Отправить телеграмму в Эфар, чтобы Аэньяра встретили. И… поговорить. Да, поговорить.

Перелом случился. Переворот произошел. И, сколь бы податлива ни была глина… Она оставалась землей. Тяжеловесной, раз принявшей решение — и дальше только набирающей скорость, несущейся вперед, сминая все на своем пути, как оползень, неумолимо сползающий по склону. Он этот склон стешет, сгладит, придаст новые очертания. Но к прежней форме возврата уже не будет никогда. Трой принял решение, и, как оползень, оно было столь же тяжеловесным и столь же неумолимым. Менять его он не собирался. Кажется, бурная вода вымыла-таки мягкую глину до каменного основания.

***

Спалось в горах, с их кристально-чистым, прохладным воздухом, удивительно. А уж какие сны снились — сказка просто. Что самое интересное, обоим: когда Аэньяр и Кречет проснулись, подскочили почти одновременно от желания поделиться снившимся, забыв пожелать друг другу доброго утра.

— Я видел!..

— А мне снилось!..

Кречет, как старший, поднял руку:

— Так, стоп! Сперва умыться и позавтракать. А потом уж расскажем, что там кто во сне видел.

Яр кивнул, хотя по нему видно было: распирает от желания рассказать, что такого удивительного наснилось ему на самой границе с Эфаром. Оттого и костер оживили мигом, и родничок, заботливо путешественниками обихоженный, нашли, и разогретую в котелке тушенку — последние две жестянки — слопали влет, обжигаясь еще горячим мясным соком. И Кречет кивнул:

— Давай, пока собираемся, рассказывай.

Яр, складывая одеяла, принялся подбирать слова, чтобы облечь в них привидевшуюся сказку.

— Я видел Око Удэши. Так ясно, словно сами Хранители меня по горам провели, от Эфар-танна до потаенной долины с «солнечной кровью». И путь запомнился до мелочей, я, наверное, и сам смогу теперь это озеро найти. Только вот я-то не горец, в горах выросший и с младенчества по горным тропам ходить привычный. А там такая дорога — у меня дух захватывало!

— Особенно по стенке в самом конце лезть, да? — понимающе кивнул Кречет. — Мне то же самое снилось! И эта скала, ломтями нарезанная, прямо как в дневнике Аэньи.

О том, как им двоим мог присниться один и тот же сон, даже не задумались. Это же Эфар! Эфар, магический горный край, полный загадок и тайн. И Око — лишь одна из многих, о которой просто знали все благодаря сказкам. А сколько еще их таких было, а которых даже в Эфар-танне не подозревали…

— Ты видел! — восторженно подпрыгнул Яр. — Мы туда обязательно дойдем! Там, если верить дневникам, а я верю, и для огневика место жуть какое замечательное. Особенно, когда день солнечный.