Благодаря его ли поглаживаниям, своим ли мыслям или комбинации первого и второго, но Гермиона расслабила пальцы на его руке. Малфой одобрительно хмыкнул ей в ухо, и она спиной почувствовала, как вибрирует его грудь.

– Посмотри на звезды, Грейнджер. Ты когда-нибудь видела, чтобы они были такими огромными?

Она не видела. И сейчас мысленно их считала, попутно вспоминая названия созвездий.

Малфой чуть сместился, его волосы мазнули ее по щеке, ее же собственные локоны почти касались его кожи.

– Всё здесь, наверху. Есть только ты и раскинувшийся впереди целый мир. И никто больше не может увидеть или узнать, что ты здесь, но это не имеет никакого значения. Здесь наверху ты часть чего-то бОльшего. Часть воздуха, пейзажа, неба и этого момента. Всё застывает, кроме тебя, и можно превратить секунды в вечность. И это одна из лучших вещей, которую когда-либо возможно испытать. Как будто ты в состоянии жить вечно.

– Мы.

– Что?

– Мы. Здесь наверху.

Он дважды вздохнул, прежде чем ответить.

– Да.

Они дышали и смотрели на звезды, которые светят, но никогда не меняются. Становилось всё темнее и темнее, но никто из них не обращал на это особого внимания.

– Ты жалеешь? – прошептал он, и ему даже не пришлось объяснять, что именно имелось в виду, потому что в этот самый момент Гермиона думала о том же самом – и думала об этом уже достаточно давно.

– Нет.

Его рука снова обхватила ее талию, а когда Малфой прижался, его щека была такой же ледяной, как и ее, но взаимный холод порождал тепло. Гермиона ждала, что он скажет что-то еще, – может быть, даст знать, что сам чувствовал по этому поводу, или обо всей ситуации в целом. Но он молчал, лишь тихо дышал и держал ее в объятиях. Гермиона хотела было спросить его, когда Малфой заговорил.

– Закрой глаза.

– Что?

– Закрой их.

– Зачем?

– Потому что я хочу, чтобы в этот момент ты ничего не видела.

– В какой момент?

– В который я убиваю тебя, Грейнджер, – он вздохнул. – В момент полета.

– О, нет. Нет-нет-нет. Предпочитаю всегда знать, куда двигаюсь.

– Тебе не надо все время видеть, куда ты движешься.

– Нет, надо, – Гермиона из-за нервозности рассмеялась, и судя по всему, Малфой понял причину ее веселья.

– Я же сказал, что не позволю тебе упасть. Я не буду делать ничего безрассудного. Просто лечу и ты… Ты должна прочувствовать это. Поэтому закрой глаза.

– Я не могу. Я должна видеть, или я не знаю, и я…

– Грейнджер.

– Нет, правда. Это…

– Ты терпеть не можешь летать, потому что слишком много думаешь. А надо чувствовать, Грейнджер, ты всё слишком глубоко анализируешь, чтобы вообще хоть что-то почувствовать…

– О, это…

– …закрой их. Просто попробуй. Если тебя это так пугает, Гриффиндор…

– Даже не пытайся…

– …ты можешь их открыть. Думаю, это честная сделка.

– Ну еще бы. Ты же слизеринец, и значит, честная сделка – это то, что приносит тебе выгоду…

– Но ты тоже от этого выиграешь. Просто сделай это. Попробуй, по крайней мере. Ну как ты узнаешь, если не попытаешься? Ты слишком упряма, чтобы самой сесть на метлу или попросить кого-то помочь тебе. Я же знаю, ты умрешь от любопытства. Т…

– Заткнись, Малфой. Ты в курсе, что ты ужасно вдохновлял Слизерин?

Он замолчал и крепче обнял ее, теснее прижимая к груди.

– Клянусь, что не позволю ничему плохому сейчас с тобой произойти, Грейнджер. Мы полетим и приземлимся, и с тобой ничего не случится. Хорошо? Клянусь. Обещаю. Что там еще гриффиндорцы делают в таком случае.

– Мы плюем на ладони и пожимаем руки.

Тишина.

– Что?

– Ага. Секретным рукопожатием. А потом исполняем танец и хлопаем в ладоши.

– Ха. Хотя я бы не сомневался в плевках.

– Да. А что делают слизеринцы? Режут друг другу ладони или что-то подобное?

– Вообще-то, так делают кровные братья…

– Что?

– Грейнджер…

Гермиона вздохнула, откинулась назад и снова схватила его за руку. Окинула взглядом небо, прекрасно понимая, что вниз лучше не смотреть.

– Хорошо, – она выдохнула… и закрыла глаза.

Если он куда-нибудь врежется или что-нибудь ей сделает, она собственноручно побреет его наголо и вырвет ему ногти.

День девяносто седьмой; 11:12

– Не могу поверить, что ты нас заразила, – Малфой пялился в потолок, а Гермиона – на его щеку.

– Ты конечно извини, но если бы не твоя дерьмовая идея лететь два часа морозной ночью, я бы не заболела. Не моя вина, что ты принял такое решение. Или что стал жить со мной в одной комнате вместе с моими микробами. Если что-то…