– Вероятно, – другой дорогой ему ехать незачем, – ответил урядник.

– Нет, староста-то наш как струсил перед ним, я от него никак не ожидал.

– Как не струсить? – начальство, – заметил приказчик.

В избу вошёл староста.

– Ба, вот и он, а мы только что о тебе говорили, – обратился к нему Чуркин.

– Уехал, что ли, его благородие? – окидывая всех глазами, спросил мужичок и как бы удивился присутствию приказчика.

– Нет ещё, здесь, – шутливо сказал урядник. – А что? – прибавил он.

– Так, ничего, – почёсывая затылок и кладя свой халат на лавку, протянул староста.

– Это, должно быть, не наш брат – урядник! Ишь, как ты его боишься, – сказал полицейский чин.

– Чего мне бояться? Ведь он не медведь, – присаживаясь к столу, проговорил староста, поглядывая на приказчика.

– Что, или не узнаешь меня? – спросил у него тот.

– Как не узнать, – узнал.

– Чего же ты на меня так поглядываешь?

– Давно не видал, вот и гляжу, – протягивая ему руку для пожатия, сурово отвечал старик.

– Хотел я с тобой породниться, да вот не пришлось: упёрся ты на своём, и шабаш.

Староста молчал.

– А напрасно ты заупрямился! Какую бы свадебку сыграли! Небу было бы жарко, – ввязался в разговор урядник.

– Так, знать, Богу угодно: без Его власти ничего не совершается, – протянул сквозь зубы староста.

– Знамо, так, – поддакнул Чуркин. – «На Бога надейся, а сам не плошай», пословица так говорит. Дался тебе этот кузнец, да и всё тут.

– Ну, уж об этом нечего толковать: что сделано, то свято, а вот на свадьбу милости прошу, не откажитесь пожаловать.

– Кого же ты приглашаешь?

– Всех вас.

– А меня? – спросил приказчик.

– Что ж, ты чем хуже других, – и тебя прошу.

– Спасибо, приеду.

– Только не осудите: чем богаты, тем и рады будем.

– А когда свадьбу думаешь справить?

– После Рождества, в первое воскресенье.

– Приедем. А теперь и спрыснуть тебя не мешает. Угости.

– Что ж, можно. Наум Куприяныч, прикажи подать нам водочки, выпьем на радостях.

Распили бутылочку, другую и третью, а потом дело дошло и до четвёртой, но всё-таки этим не унялись: староста начал приглашать компанию к себе в гости, но, за исключением урядника, все отказались от такой чести. Староста, простившись с Чуркиным, подошёл к приказчику и сказал ему:

– Не сердись на меня, молодчик, за дочку мою; опоздал ты, а то быть бы ей твоей невестой.

– Что ж делать! А сердиться мне на тебя не за что, – твоя воля.

– На свадьбу приезжай, дружком будешь.

– Благодарствую.

Старик с урядником вышли и, пошатываясь, побрели по деревне; навстречу им попался сват-кузнец и увлёк их к себе.

День клонился к вечеру; приказчик сидел с Чуркиным в его светлице, разговаривал с ним о своей возлюбленной и, как было заметно, порядком ему надоел.

– Наум Куприяныч, а что ежели она будет упираться выйти за меня, поможешь ты мне увезти её?

– Как тебе сказать? обнадёживать не могу, а постараюсь.

– Не откажи, сам услужу.

– Чем же такое?

– Сейчас тебя награжу, если хочешь. Возьми три радужных [1] в задаток, опосля ещё пять дам, – вынимая из кармана сюртука бумажник, сказал молодой паренёк.

– Изволь; если так, я твой слуга.

– Не говори только об этом уряднику, пусть это между нами останется.

– О таких делах не рассказывают, а в тайне держат, – принимая от приказчика радужные купюры, сказал разбойник.

– Ну, значит, теперь по рукам?

– Конечно, доставлю я её тебе, живую или мёртвую.

– Зачем мёртвую! Бог с тобой, ты меня пугаешь, – отступив два шага назад, сказал влюблённый.

– Это так, к слову говорится.

– Ну, как же ты это сделаешь?

– Смотря по обстоятельствам, как придётся.

– Хорошо, я тебе верю. А теперь не пора ли мне повидаться с нею?

– Надо маленько подождать: слышишь, девки ещё на улице песни поют. Вот разойдутся по домам, тогда и ступай, а то, пожалуй, все дело испортишь.

– Резонно говоришь, подожду, – сказал приказчик и пошёл с разбойником из светлицы в избу.

– А я думала, что ты уж на свидание отправился, – сказала Ирина Ефимовна приказчику.

– Наум Куприяныч не советует, говорит, ещё рано, девки на улице гуляют, – отвечал тот.

– Они тебе не помеха, пусть гуляют.

– У бабы волос длинен, а ум короток, – проворчал разбойник.