– Нейддве-кхи Марк! – сказал Марк снова, на этот раз больше чтобы развеять странную жуть. – Не понимает. Или не слышит, все-таки. И что мне с ним делать? Вот это я попал, все-таки.

Он вытащил жезл, отцепил, протянул серому – другой рукой указав на север, в перспективу дороги.

– Ты выспался? Поехали!

Спрыгнул, толкнул платформу. Затем тронул край жезлом, протянул серому снова. Тот, снова внимательно пронаблюдав за всеми манипуляциями, соскочил на дорогу, взял жезл, тронул металл. Платформа заскользила – на юг.

– А почему не туда? – Марк указал на север.

Серый посмотрел вдоль дороги, обернулся и замер. Платформа проскользила три метра и остановилась. Серый стоял, смотрел, ждал. Тогда Марк запрыгнул назад на платформу – и она двинулась дальше. Серый пошел рядом, сопровождая платформу – так же как тот, тогда на дороге, с теми четырьмя гробами, когда они шли с Эйнгхенне.

(Где она? Что с ней случилось? Что случилось, вообще? И кто кого больше подставил – Марк ее, или она его? За ней ведь охотились, это ясно. Во-первых, не выпускали из некой зоны – причем она явно рассчитывала уйти, а ее, как видно, предали, обманули. Неужели они больше никогда не увидятся? Нет, этого не может быть. Просто не может быть, и все. Они не могли встретиться просто так – просто чтобы вот так тупо расстаться и больше никогда не увидеться. Так что на этот счет можно не беспокоиться.)

Вот снова этот необычный, ничем не оформленный перекресток. «Униформист» поднял железку, и платформа повернула налево. Вот снова башня, с подвешенным в пространстве шаром. Вот площадка – вот труп. Кладка под ним сияет утренней свежестью и чистотой; лучи взошедшего солнца уже скользят по перламутру дороги – волосы мертвого искрятся в холодных золотых лучах.

Платформа остановилась, снова уткнувшись в голову мертвого – в той же точке что и вчера, сдвинув голову снова, на то же расстояние что и вчера. Только кровь сегодня была уже черной, сухой. Серый замер. Мертвого «коллегу» он словно не замечал. (А, может быть, правда не замечал.) Марка все это стало напрягать так, что захотелось кричать. Особенно напрягало то, что весь дурдом происходил на фоне такого чудесного прозрачного свежего утра. Он соскочил с теплой платформы в студеную бодрость этого утра, подскочил к серому, застывшему в отлогих лучах солнца как истукан.

– И все? Давай тогда вниз, на юг! Если на север нельзя почему-то, – он указал в квадрат отверстия у опоры. – Ну, двигай! – он выхватил жезл, тронул платформу, указал в отверстие.

Серый не пошевелился. Тогда Марк сделал то что не получилось сделать вчера – подошел к отверстию-лифту и заглянул вниз. Вопреки ожиданию, глубина здесь оказалась совсем небольшой – метров тридцать, этажей девять-десять. Клин, рассекавший стену плато, был здесь не глубоким, не во всю глубину до самого дна долины. Понижение начиналось метрах в сорока к югу; здесь же получался своего рода балкон, из которого вырастала эта башня-параллелепипед.

По идее внизу должна продолжаться-начинаться дорога, на другом уровне, – вести, например, дальше на юг. Но во всей системе опять что-то случилось не так. Сверху башня будто оформляла правильный перекресток – вот он обязательный шар в воздухе. А внизу – внизу ничего, камень и скалы. И гора трупов. Огромная гора серых трупов. Многие россыпью дальше вниз, в бездну долины – серые фигурки разбросаны по серому камню. Несмотря на утренний сумрак ущелья, все было видно отчетливо; появилось мерзкое ощущение, что внизу – куча не мертвых людей, а неких мертвых личинок.

– В таком случае – интересное дело, – Марк выпрямился. – Зачем меня сюда привезли? Если я, например, тоже должен быть там – почему я не там? И что здесь вообще случилось? Понятно одно – сюда привозят уже мертвых, и не с раскроенной головой. А эти двое, – он посмотрел на труп, затем на застывшего болваном серого, – похоже, просто попали под раздачу. Из-за чего? Или, может быть, из-за кого? Из-за меня? Но я ведь, в идеале, тоже тогда должен быть мертвый? Хорошо, тогда зачем эти железки? – он посмотрел под ноги, на цепи, сверкающие на перламутре площадки. – Блин, вот бы взять и проснуться...

Затем случилось такое чего Марк, как говорится, совершенно не ожидал. Он поднял голову и сделал движение чтобы вернуться к платформе – и вдруг, краем глаза, заметил как серый сорвался с места и метнулся навстречу. Еще ничего не сообразив, больше инстинктивно чем осмысленно, Марк прыгнул назад – над квадратной дырой. До противоположного края было чуть больше трех метров – чуть больше платформы, которая должна в этом отверстии помещаться. В момент прыжка стало понятно, что допрыгнуть так, с места, никак не получится; он – опять же, больше инстинктивно чем осмысленно – левой ногой оттолкнулся сильнее, и в результате оказался за пропастью справа.

Он упал неудачно, соскользнув левой ногой с края и больно ударив большеберцовую кость. Так больно, что, как ему показалось, на миг отключился – очнулся снова лежа на боку за провалом. Перед лицом он увидел серые сапоги – простые, без узоров, без ничего – но привычно-совершенные шитьем и отделкой. Один сапог «замахнулся» – чтобы ударить и столкнуть в бездну.

Не соображая что делает и зачем, Марк, когда сапог был уже перед грудью, смог вцепиться в него ладонями – и не стал тормозить, а дернул дальше, вправо, через себя. Серый соответственно упал навзничь, на пятую точку, упершись руками в площадку. Марк попытался вскочить, но серый вспрыгнул быстрее, набросился; Марк снова вцепился, теперь серому в локти, снова дернув в дыру, едва удержавшись сам.