Без нас с Крисом в качестве сплоченной команды, победа в Суперкубке была не более чем фантазией, и я терпел боль и очень пристальное внимание после каждой игры не для того, чтобы вернуться домой без главного приза. Особенно потому, что я сам не был уверен, сколько еще сезонов мое тело могло бы выдерживать это.

Или сколько еще сезонов я хотел играть.

Одно дело терпеть боль, идти на риск после каждого удара, когда единственные мои обязательства были связаны с командой, тренерами и главным офисом. Но появление Гвен на этом фоне поменяло абсолютно все.

С той игры против the Browns, все было так, словно она позволила себе расслабиться. Это не было чем-то столь открытым. Мы не выходили поужинать каждый вечер или не держались за руки в общественных местах, но дело было в том, как звучал ее смех — он был легким и полным жизни. Или то, как она больше не нервничала, когда случайно касалась меня. Или в том, что мы постоянно оказывались у кого-то из нас дома, готовили, болтали, а потом падали вместе в постель. Мы нашли для себя несложный ритм, как будто Гвен для самой себя приняла решение плыть по течению, не беспокоясь о том, что ее могло затянуть на дно, или что она могла потерять саму себя в ком-то.

Я по-прежнему не давил на то, чтобы мы дали какое-то название своим отношениям, но мне очень хотелось. Причина была в том, что парни в моей команде подшучивали над тем, что я был моногамным маньяком. В моем ДНК не было того, что отвечало за случайные связи, но ради Гвен я сделал попытку.

Отец и Фил беспокоились, что Гвен и ресторан могли стать для меня весьма опасным развлечением. Однако я отмахивался от их озабоченности этим вопросом. Но правда состояла в том, что «развлечение» было явно не подходящим словом. Развлечение — это то, что мгновенно поглощает все внимание. Быстро проходящий интерес, эпизод. Но Гвен и ресторан были чем-то большим. Они были столь явным и настоящим искушением. Они заставляли меня смотреть вперед, в будущее, и впервые увидеть ту жизнь, которая не вращалась вокруг футбола.

И это не беспокоило меня настолько сильно, как должно было бы.

После того, как я покончил со своими обязанностями в Армии Спасения, я остановился около ресторана, чтобы забрать тыквенный пирог, который я попросил кондитера испечь специально для меня, чтобы отнести его на День Благодарения в дом Лалондов. Я почти был уверен в том, что увижу машину Гвен на парковке, не смотря на то, что Stonestreet’s был закрыт на время праздника. В последнее время она стала кем-то вроде трудоголика, делая заметки на полях своего блокнота, бормотала себе под нос какие-то ингредиенты, и делала какие-то мысленные напоминая, которые невозможно было расшифровать.

Казалось, что это чрезвычайно сложный процесс создания блюд, которые должны были быть представлены в вечернем спецменю, но ответственной за это была сама Гвен, составляя его на свое собственное усмотрение.

Включив свет на кухне, я огляделся вокруг и улыбнулся, глядя на белую плитку в виде кирпичика, которая использовалась в качестве доски для заметок, зарисовок, посланий и рожиц, которыми была усеяна вся стенка. Не сильно отличалось от того, когда Крис завладел тетрадью тренера. Я был рад, что персонал чувствовал себя здесь довольно комфортно, чтобы считать это пространство своим.

Как и было обещано, тыквенный пирог был в коробке на одном из разделочных столов из нержавеющей стали. Записка была прикреплена к прозрачной пластиковой крышке. «Твоя мама закатила бы глаза от неодобрения. Гвен». Я рассмеялся. Эй, я возможно и оказал какое-то влияние, будучи владельцем, чтобы обманным путем заполучить себе пирог для сегодняшнего вечера, но, по крайней мере, в этом году я не был настолько глупым, чтобы попросить Гвен испечь его или купить десерт в какой-нибудь бакалейной лавке.

Взяв коробку под мышку, я пошел в офис, чтобы проверить почту, которую получил после своего последнего визита. Было несколько документов по заработной плате, которые мне нужно было подписать, несколько посылок от фанатов, которые думали, что им представится лучший шанс заполучить автограф, если они отправят мне свои памятные подарки в ресторан, а не на обозначенный почтовый ящик, а еще был новый выпуск журнала Sports Illustrated.

Когда я уже был готов выключить свет и запереть все, мой взгляд упал на письмо, адресованное Гвен, которое торчало из-под стопки счет-фактур на столе. Оно было написано на отличной бумаге с золотистым тиснением TK HOSPITALITY GROUP.

Она была номинантом какой-то премии? Я вытянул этот листок, задумавшись, не было ли причиной того, что она не поднимала эту тему лишь потому, что боялась привлечь к себе внимание. Она, конечно, не заработала большого успеха после хорошего отзыва о Stonestreet’s, опубликованного в газете, не смотря на всю похвалу, которая была направлена непосредственно в ее сторону.

В письме было три строчки, и я понял, как ошибался в своих предположениях. Это не имело отношения к награде. Это было предложение о работе. Вернее, это было подтверждением о получении меню, которое она отправила для просмотра шеф-поваров. В Манхэттене. За восемнадцать сотен миль отсюда.