— Меня восхищает, с каким бараньим упрямством ты избираешь самые тернистые пути, — раздосадованно покачал головой Небыль.

— Тернистые, но зато свои. Без прислужничества прохвостам и выжигам, — открывая дверь, твердо изрек Пол-лица.

— Ну, успехов в розысках. Только, боюсь, на сей раз они увенчаются не

липовой смертью, а самой что ни на есть настоящей, — сердито крикнул Небыль вслед покинувшему хатенку ершистому собеседнику.

Выйдя на середину улицы, Пол-лица мрачно осмотрелся и пошагал в ближайший закоулок. Удачно наткнувшись на безлюдный дворик за пустующим хлевом, он устало сел на подвернувшуюся колоду.

— Неужели, Пол-лица, мне придется любоваться твоей пресной рожей до скончания веков, — донесся из бурдюка унылый голос летунца. — Может Небыль зарезал этого мудрилу, а тело упрятал в подпол?

— Скорее уж Небыль убедил его по своей воле схорониться и заколоть себя. По крайней мере, меня он отчасти заставил поверить в существование какого-то шибко башковитого главы, — грустно усмехнулся Пол-лица, очищая сапог о валявшееся рядом полено. — Тебе не мешало бы слетать да понаблюдать за домом этого хлюста.

— Но Небыль не глуп. Он понимает, что у тебя есть я, а у меня в наличии два зорких глаза… или три… пересчитаю на досуге, — резонно отметил Лёт, свесив из бурдюка крыло.

— Лучшие предложения? — пожал плечами Пол-лица.

— Могу мухой воротиться к однорукому дедку за бражкой. Зальем горе ядом, — с надрывом произнес летунец, драматично прикрыв голову крылом.

— Непременно так и поступим, когда ты разнюхаешь о тайнах Небыля побольше. Может тогда повод погоревать будет у него, а не у нас, — заговорщицки подмигнул Пол-лица.

Не пожелав спорить дальше, рыбина выпорхнула из бурдюка и, стелясь над крышами, полетела в сторону хатенки Небыля.

Угрюмо поглядев на хмурившееся серыми тучами небо, смертник отбросил печальные мысли про таблички, озаботившись мечтаниями о ночлеге в теплой кровати. Он лениво поднялся с колоды, поддавшись на мольбы исстрадавшейся спины о мягком тюфяке, и медленно побрел на его поиски.

Однако вместо вожделенного тюфяка Пол-лица получил из-за угла ворох вонючего тряпья на голову, да болезненный тычок чем-то острым в живот.

— Только попробуй выкинуть какой-нибудь фортель! — грозно проскрежетал кто-то позади смертника и тут же принялся выкручивать ему руки.

— Что вам надо? — ошеломленно прокряхтел Пол-лица, с трудом различая через прореху в тряпье множество обступивших его ног в грязных лаптях.

— А ну замолкни! Не то выпотрошу, как карася! — рявкнул откуда-то сбоку хриплый голос, а смертник поморщился от хлесткой затрещины.

— По башке-то его не бей. Она нам еще пригодится, — сурово проговорил властный бас. — Чего застыли? Ну-ка живей!

Пол-лица тотчас пихнули в спину, и повели по глухим задворкам к

окраине города. Надеясь сбросить с себя тряпье, чтобы оглядеться, смертник

нарочно споткнулся на ровном месте, но крепкие тиски рук не дали ему упасть.

— Ухо тебе может оттяпать, чтобы посмирнее был? — кровожадно рыкнул бас, бесцеремонно пнув Пол-лица под зад.

Дорожа ухом, смертник своеволия больше не выказывал, спокойно дошагав в окружении неизвестных супостатов до частокола. Спешно вытащив расшатанное бревно из земли, злодеи протолкнули Пол-лица сквозь образовавшуюся дыру и нехотя помогли залезть на стоявшую рядом телегу с сеном. Послышался хлопок вожжей, кто-то торопливо оперся о борт, а под колесами мерзко зачавкало.

Руки смертника теперь были свободны, и он всерьез призадумался над сомнительной идеей по превращению телеги в труху. Приласкавшее бок острие разом избавило Пол-лица от дурных мыслей о побеге. Здраво рассудив, что летунец рано или поздно хватится его и примчится на выручку, смертник решил покорно подождать дальнейших вывертов судьбы.

Преодолев несколько пологих подъемов и спусков, тоскливо поскрипывавшая телега вскоре выкатила на сухую, но до ужаса ухабистую дорогу. Недолго попрыгав на колдобинах, она вдруг остановилась, а Пол-лица тут же выпихнули через борт в густую траву. Грубые руки уцепили его за плечи, вздернули на ноги, и опять куда-то повлекли.

Повсюду лаяли собаки, заглушая взволнованный шепот многолюдья, а где-то в стороне смертнику почудился жалобный плач ребенка. Наконец тревожное путешествие завершилось, и проворные руки быстро сорвали с головы Пол-лица порядком опостылевшее тряпье.

Потерянно осмотревшись, смертник обнаружил, что стоит посреди захудалого селения, примостившегося на краю обрыва. Столпившиеся вокруг насупленные люди были все как один лишены правых запястий. Только чумазые дети, пугливо выглядывавшие из-за неказистого плетня, держались за него двумя ручонками.