Вспомнив ловкача Верфа, Грог против воли улыбнулся. Сын Юкара был его самым первым другом, не считая покойного Робина, память о котором практически угасла. Они оба выросли на одной ферме и даже принесли собственную клятву, настоящую, мужскую, как это делали лучшие воины Форстмарда. В ней не было слащавых стихов и предзакатных мираклей, как у Кассии. Они просто украли нож и порезали вены на руках друг друга, а затем соединили раны, чтобы кровь смешалась. О том, что вихтфорды обычно резали пальцы, они узнали позже от алхимика, до которого их, обескровленных, едва дотащила перепуганная Мария. Трудно поверить, что ему тогда было всего семь лет, а его другу — девять. Верф никогда робостью не отличался, и даже теперь, надев полуробу прислушника, оставался крепким, как кусок кладенцовой руды, и отчаянным, как загнанный гримлак. С его талантом ломать носы и махать кулаками следовало записаться в ополчение или стать наемником, но никак не убирать навоз и молиться на гигантскую статую со связанными руками.

Скормив огню новую порцию дров, Грог взял головешку и, усевшись напротив стены храма, стал выводить углем закорючки. Он хотел написать имена друзей по памяти, но знаний хватило только на первую букву. В итоге он уместил четыре больших литеры на двух блоках: «Ф», «Г», «К», «В». Именно в таком порядке они прощались с детством, покидая долину Лендлорда. Первым был Фергус. Десять лет назад его родители провалились в нору землегрызов, где были выпиты мерзкими насекомыми. Фергуса забрал к себе в город дядя. С тех пор парень возвращался на поля только в сюрко ополченца и с бывшими соседями не церемонился. Следующим отчалил Гримбальд. Его отец был старостой на ферме Годвина, и готов был прожить там остаток дней. Потом какой-то зверь разорвал на части его жену, бросив обглоданное тело в лесу рядом с заброшенным кладбищем. Годвин — известный сухарь с каменным сердцем — посоветовал Кэрку пить больше вина перед сном, усерднее работать и строже воспитывать сына. На следующий день суровому фермеру пришлось искать себе нового старосту. Кэрк забрал Гримбальда и ушел к охотникам, но последнему совету арендатора все-таки последовал. Затем пришел черед Кассии. Ее семья распадалась постепенно. Сначала после родов умерла мать. Четыре года спустя отец получил «Второй шанс», а еще через месяц скончалась от болезни младшая сестра. Следующие три года Кассия жила одна, много работала, навещала могилы родных и надеялась на чудесное возвращение отца. Чуда не свершилось, и тогда она решила оставить ферму Годвина. Будучи зависимой крестьянкой, девушка не могла просто уйти с полей, поэтому им пришлось организовать ей побег. Спустя два года ушел и Верф. Сначала его отец Юкар арендовал сразу два хозяйства на высокогорных пастбищах Мариуса, а потом и вовсе перебрался в горы на тутовую ферму. Верфа к тому времени с ним уже не было. Начитавшись какой-то ерунды из Огненного писания, он сбежал в кеновию, замаливать грехи юности. О том, как жили его родители, Грог рассказывал другу, когда навещал собственных стариков, живших под крылом Юкара. Сам он был последним в этом списке. На ферму, арендатором которой был его отец Рудольф, совершили налет разбойники. В ту ночь они потеряли все накопления и едва не погибли. Ферма была сожжена до самой земли, и в ее зареве он окончательно распрощался с детством. Рудольф и Мария ушли на юг, и он последовал за ними, чтобы через год вновь вернуться в долину, но уже в качестве наемника.

Воспоминания принесли покой, но увидеть друзей захотелось еще сильнее. Ни разу в жизни никому из них он не признавался в любви. Выставлять чувства напоказ среди наемников было опасно, к тому же он сам за годы жизни научился мастерски их подавлять.

«В друзьях наша сила. В любви — слабость», — не к месту вспомнил Грог слова некроманта. Мир вокруг стал тускнеть. Глядя на черные литеры, он понял, что начинает засыпать. Почерневшая головешка выскользнула из рук. Тьма обволокла его разум, унеся в мир грез, откуда он попал обратно в долину. Над скалами по-прежнему сияли звезды. Свет полумесяца изливался на пустошь перед храмом. Огонь среди камней горел ярко. Грог встал, всматриваясь в пляшущие на стене тени. Появилось ощущение чужого присутствия. Обеспокоенный, он зашел внутрь святилища и подошел к алтарю, где нажал квадратную пластину, замаскированную под каменный блок. Стена впереди уползла в пол, открыв проход, такой же широкий и большой, как портал храма. Освещая путь пылающей головней, Грог спустился в продолговатый зал с высоким потолком. По бокам за рядами колонн стояли каменные сундуки с расписными крышками и стопки глиняных табличек. Дальше во тьму вел узкий неф. Грог проследовал по нему до конца, и чем ближе подходил, тем отчетливее различал у противоположной стены очертания статуи с диковинным головным убором. Под ней он увидел каменный пюпитр с красивой бронзовой книгой. Приблизившись, Грог осветил две единственные страницы металлического фолианта. Как и на табличках, там была одна непереводимая клинопись и пара узоров.

— Снова древние, — шепотом произнес он, чувствуя, как плита под ногой опускается в пол.

Статуя подняла руку. Грог в ужасе отпрянул, едва не лишившись головы. Каменный гигант сошел с пьедестала и ринулся на него. Освещая путь гаснущей головешкой, он побежал обратно к лестнице. Пол сотрясался и крошился под ударами ног преследователя. Прямые пальцы на руках рассекали воздух у него за спиной подобно лезвиям. Взмыв по ступеням наверх, Грог перепрыгнул через алтарь и выбежал наружу. Преследователь не отставал. Оглянувшись, он заметил, как ловко страж подземелья спускается по внешним ступеням храма. Это была статуя какого-то древнего божества. Тело ее состояло из узких орнаментированных блоков. Предмет на затылке, который он принял за головной убор, оказался каменным украшением похожим на обрубленный с четырех сторон диск. Неизвестно, кто и зачем вложил в истукана столько энергии, но бегал он как военный гонец.

Не думая ни о чем, Грог ринулся в чащу. Бежал так быстро, как только мог, не заботясь об опасности. Из темноты за спиной доносился треск сучьев и падение деревьев. Могучий страж ломился следом, круша все на своем пути. Затем последовал удар. Грог схватился за голову, наблюдая, как лес вокруг окрашивается в бордовые тона. Наверное, это была ветка, а не каменная ладонь, иначе наблюдать было бы нечем. Покачнувшись, он оступился и полетел куда-то во мрак, заворожено следя за тем, как в вышине вращаются залитые кроваво-красным светом кроны лиственниц.

Пение птиц привело его в чувства. Открыв глаза, он понял, что лежит на земле. Лес вокруг был залит светом, только свет этот был каким-то странным. Сощурившись, он понял, что дело не в свете, а в красках. Повсюду были сплошь черные тени и белые пятна. Решив, что это последствия удара, Грог кое-как поднялся и подполз к ближайшему дереву. В том, что каменный человек преследовал его наяву, а не во сне, не было ни малейших сомнений. Иначе как бы он очутился в лесу? Вот только за каким чертом он полез в тот храм и как вообще узнал, что там есть потайная дверь?

Грог решил об этом не думать. Тело по-прежнему изнывало от боли, но теперь к ней добавился еще и мерзкий зуд. Казалось, по коже бегают муравьи, щекоча ее волосатыми лапками. Наверное, он спал в одном положении очень долго, и отлежал правый бок. С сердцем тоже был непорядок. Оно билось сильнее и чаще, словно он бежал, а не сидел на месте. Решив, во что бы то ни стало встать на ноги, Грог ухватился руками за ствол дерева и кое-как поднялся, разогнув спину. Следовало как можно скорее собрать вещи, убраться из проклятой долины и найти способ подняться на скалы. Так он и решил поступить.

Сделав шаг в том направлении, где, как ему казалось, был храм, Грог согнулся и упал на живот, нелепо раскинув руки… вернее все, что от них осталось. Сердце забилось быстрее, когда он увидел, что стало с его конечностями. Вместо пальцев там были два волосатых обрубка. Грог закричал и испугался еще сильнее. Где-то над ухом зарычал волк. Потянувшись к мечу, он понял, что оружия при нем больше нет, как, впрочем, и пояса на котором оно висело. Более того, на нем не было одежды. Вместо рубахи и штанов на тело кто-то напялил черную меховую накидку. Порываясь снять мерзкую шубу, Грог громко взвыл, догадавшись, что шкуру снять не получится. Накидка была частью его тела, как и крошечные коготки на лапах, которые еще вчера были руками.