С холма его увели на поляну с перекладинами. Там он провел весь день. Никты сняли с него намордник и долго учили каким-то командам, подкрепляя их ударами палок. В обед накормили мясом стервятника, и дали миску свежей воды, которую он вылакал досуха. Потом его заставили прыгать через препятствия и ползать на животе, а когда он делал что-то не так или хватал зубами палку, подходил никтфут, и лупил его дубиной изо всех сил. Благодаря извергу в кожаных доспехах, он дважды за день посетил Га-Рока и один раз несколько часов провалялся без сознания, привязанный к столбу. Пока солнце было в небе, на поляне побывали все гримлаки из ямы, и каждый получил по полной, вне зависимости от способностей. Его вместе с ними заставляли не только бегать и прыгать, но и натаскивали рвать в клочья людей. Специально для этого были приготовлены десятки соломенных чучел в тряпках. Их гримлаки терзали с такой яростью, словно это они били их палками.

К концу дня Грог был полностью измотан и растерян. Спрыгнув в яму, он улегся там, где приземлился, и мгновенно уснул. Что-то в нем изменилось. Принимая удары, слушая рычание и вой, чувствуя запах пота и крови, он и сам постепенно стал огрызаться, словно животное. Людей в мире будто бы и не существовало вовсе. Остались только никты, кормившие его сырым мясом, и гримлаки, рычавшие по любому поводу. Прежнего покоя во снах тоже не было. Он видел яркую и четкую картину, очень похожую на видение после трех косяков рваротной травы. Во сне пред ним представали пепельные пустоши с десятками вулканов, коптивших небеса. Люди в этом жутком месте не сидели на месте. Тысячи измученных странников двигались в одном направлении через снежные горы и лесистые долины. Мужчины, женщины и дети носили диковинные мантии и шкуры. Большинство жило в холодных пещерах, питаясь мясом, насекомыми и мхом. День и ночь на них охотились огромные черные волки. Горбатые спины хищников были покрыты роговыми наростами с шипами. Когти на лапах казались черными от запекшейся крови. Волки не ведали пощады, нападая на жертв целыми стаями, очищая пещеры и скалы от людей, оставляя за собой лишь почерневшие кости, а люди, не ведая покоя, все шли куда-то вперед. Он не понимал, что конкретно видит, но чувствовал, что так в нем просыпается память предков, а перед глазами проносятся образы древнего мира, который люди называли Старым Циклом.

Разбудило его тихое рычание. Открыв глаза, он увидел перед собой тень. В свете полумесяца к нему крался Рваное ухо. Намордника на нем не было. На зубах сверкала и пенилась слюна. Грог понял, чего тот хочет и вскочил, но рослому хищнику потребовалось мгновение, чтобы вцепиться ему в предплечье. Грог извернулся, слушая, как трещат суставы, и изо всех сил клюнул вожака острием конуса в шею. Зверь словно и не почувствовал удара, но челюсти разжал.

Грог попятился, упершись хвостом в земляную стену. Остальные гримлаки сбились в кучу в противоположном конце ямы и ждали развязки. Попытки снять деревянный намордник ни к чему не привели. Грог не понимал, как вожаку удалось от него избавиться. Наверное, хищник потратил на это полночи. Непонятно только, чем было вызвано нападение. Неужели тем, что он тогда посмел шевельнуться?

Оскалив зубы, Рваное ухо взмыл в воздух, собираясь вцепиться ему в шею. Грог увильнул вправо, чудом избежав столкновения. Будь он обыкновенным зверем, потерпел бы поражение. К счастью, он был им лишь наполовину. Разум его по-прежнему принадлежал человеку.

Он ретировался и, зачерпнув лапой землю, швырнул ее в глаза опешившему противнику. Фыркая и рыча, вожак завертелся на месте, стряхивая с морды песок. Хватило мгновения, чтобы в прыжке оседлать испуганного зверя. Гримлаки во все глаза наблюдали за тем, как он катается на их вожаке, обняв его лапами за туловище. Рваное ухо рычал и крутился, до последнего отказываясь падать на землю. Это упрямство дорого ему обошлось. Грог запрокинул голову и вонзил острый конус хищнику в переносицу. Вожак жалобно заскулил и перекатился на бок. В следующий миг он был уже наготове, разинув полную желтых зубов пасть.

Конец схватке положил другой гримлак. Он был выше их обоих и намного крепче. К удивлению Грога хищник не стал помогать противнику, а подскочил к нему и, прежде чем взбешенный зверь попытался вновь напасть, заслонил его шею собственной головой. По запаху Грог понял, что это самка. Рваное ухо зарычал, требуя убраться, но та, прижав уши, осталась на месте.

В этот момент появились часовые. Два никта с палками прыгнули в яму и принялись их разгонять. Разгоряченный вожак бросился на воинов, щелкая зубами. Тогда на спину бунтарю посыпалось столько ударов, сколько не доставалось ни одному барабану в лагере. Угомонив хищника, никты снова надели на него намордник и оставили лежать там, где он упал.

Грог посмотрел на спасительницу, продолжавшую трусливо жаться к нему. Она проявила заботу к изгою, но по какой причине? Он плохо разбирался в поведении животных, а тем более таких чудовищ, как гримлаки, и мог только сравнить их с людьми. Судя по тому, как усиленно никты их муштровали, большинство было поймано и брошено в яму недавно. Должно быть, волчица тоже не смогла прижиться, и теперь искала защитника. Если это и впрямь было так, то он решил ее не разочаровывать.

Остаток ночи они провели вместе. Остальные гримлаки осуждающе глядели на перебежчицу, но, ни один не посмел выразить недовольство напрямую. Рваное ухо очнулся только к утру. Дабы не растерять остатки достоинства, он подковылял к нему и прорычал какую-то угрозу, а затем чинно удалился на другую сторону ямы.

Грог даже на него не взглянул, держа морду на спине спасительницы. Она была храброй, своенравной и глупой, почти как Елена. Эта громадная волчица была ее звериным подобием. Не будь ее рядом, его жизнь оборвалась бы этой ночью, и он не наблюдал бы теперь, как сверкает роса на стеблях травы вокруг краев ямы.

— Ты спасла меня, — произнес он шепотом, плавно перешедшим в урчание. Хищница навострила уши, и посмотрела на него. — В моем мире необычным животным дают имена. Твоим будет Лика.

Сверху раздались шаги. Грог посмотрел на никтфута, чья могучая фигура поднялась над кольями, и задрожал, вжавшись в землю. Предводитель никтов был не один. Рядом стоял Бангладор. В этот раз на старике была черная велюровая мантия с кожаными перевязями, в которых искрились драгоценные камни. Талию стягивал широкий ремень с пряжкой в форме черного паука. Указав на него пальцем, некромант произнес несколько слов на странном языке. Никтфут лично спрыгнул в загон и схватил его за ошейник. Лика пронзительно заскулила, поджав хвост. Остальные гримлаки с любопытством наблюдали за процессом извлечения. Особенно радовался Рваное ухо, энергично помахивая хвостом.