Грог умиротворенно вздохнул, глядя на тугие мешочки. Ради таких дней он проливал кровь за жирную скотину и терпел жестоких подчиненных. За все мучения ему воздавалось сполна. После полудня он обязательно поедет в город и потратит их с пользой. К тому же приближался день рождения отца. Грог подумывал купить Рудольфу новую курительную трубку, настоящую, пиратскую, с головой какого-нибудь диковинного зверя.

— Извини, дружище. У меня приказ, — пробасил косматый наемник, заметив его перед собой.

— О чем это ты? — удивился Грог, поймав недоумевающий взгляд Бода.

— Хозяин хочет тебя видеть.

— Брем, я похож на того, кто получает жалование последним? — с нотками угрозы в голосе переспросил Грог. — Сначала деньги. Я их заслужил, Ниргал тебя разорви! Поговорить с ним всегда успею.

— Ничего не знаю, Грог. У меня приказ, — запротестовал Брем и, перегнулся через стол, заслонив черными космами кошельки. — И потом, мне все равно сказали, что твоей доли здесь нет.

Грог посмотрел на товарища круглыми от удивления глазами. Такого еще не было. Бод в ответ провел пальцем по горлу, намекая на грядущие перемены. В этот раз привычной улыбки у него на лице не было. Воины за спиной уже стали выказывать недовольство. Очередь растянулась от башни до самого поля. Некоторые стояли прямо на солнцепеке, держа в руках оружие и доспехи. Грог не стал спорить и зашагал вверх по склону.

— Хочешь, я с тобой пойду? — прокричал вослед Бод.

— Встретимся в «Кошельке», — вполоборота ответил Грог, указав на старую таверну.

Вся надежда была на то, что это просто недоразумение. В конце концов, он не слуга, работающий за еду и кров, не беспомощный крестьянин, которого легко обсчитать, и не подёнщик, которому можно вовсе не платить. Он свободный житель острова, к тому же профессиональный воин, который, согласно договору о найме, обязан получать жалование за выполненную работу.

Поднявшись на холм, Грог направился к хозяйской усадьбе в обход главной улице. Встретив на пути пару угрюмых подёнщиков, Грог поприветствовал их коротким кивком. Судя по лицам, эти жалования тоже не видели. Ничего нового. Орвальд часто обсчитывал батраков, но чтобы в число обделенных попал наемник — такое было редкостью. Грог сжал кулаки, крепче стиснув кирасу и ножны. На своей земле Лендлорд был волен делать все что угодно, но платить за работу обязан, иначе его на копья поднимут.

Убыстрив шаг, он вскоре достиг большого амбара, за которым возвышался кирпичный ярус усадьбы. В этот момент сзади на него набросился некто, и потянул в сторону. Грог опомниться не успел, как оказался в крепких объятиях. Рыжеволосая девушка с густыми вьющимися прядями притянула его к себе и стала яростно целовать. Грог с трудом устоял на ногах, не выпустив из рук тяжелую ношу. Потеснив озорницу локтем, он отпрянул и оглянулся по сторонам. На него устремились два зеленых глаза, полные притворного возмущения. Девушка убрала упавшие на лицо локоны и посмотрела на него с вызовом. На ней была просторная серая юбка до колен и салатового цвета дублет, который обычно носили мужчины. Если бы не красивое золотое колье на загоревшей шее, со стороны могло показаться, что к воину прицепилась обыкновенная дворовая девка.

— Не здесь!

— Ночью ты не такой робкий. В чем дело? Папу испугался? — хихикнула та, наматывая огненный локон на пальчик. — Он у себя. Спит, кажется.

— Твой отец сказал, что отрежет мне все, что ниже пояса, включая ноги, если узнает, что мы снова…

— Ой, да брось, — отмахнулась девушка. — Он горазд на обещания и угрозы. Раньше Джагинс разбогатеет, чем папа с кем-то расправится. Этот тюфяк кроме ножа для разделки мяса сроду оружия в руках не держал.

— Богачу не обязательно убивать кого-то собственноручно, Елена. Пора бы тебе это уяснить. Не первый день за городом живешь.

Елена была хозяйской дочерью и вместе с тем самой богатой невестой за пределами Готфорда. Впрочем, за девятнадцать лет жизни приданного своего она так и не увидела, поскольку Орвальд любил экономить даже на близких. С детства Елена была предоставлена самой себе, носясь по полям и фермам с ободранными коленками и всклокоченными волосами. В юности за ней присматривал Джагинс, но лишь за тем, чтобы девчушка не убежала в лес или на кладбище, откуда дети, как правило, не возвращались; а когда та повзрослела, единственным наблюдателем над озорницей остался владыка Нисмасс. Манерностью и воспитанием девушка тоже не блистала. Она росла с крестьянскими детьми. Могла подраться, напиться или даже убежать из дому. Дочери знатных горожан Готфорда считали ее сумасшедшей. Наемники мечтали затащить в амбар. Для крестьянских жен она была чем-то вроде диковинного зверька, за которым ухаживали всей общиной.

Грог приметил ее давно, еще будучи крестьянином, но по-настоящему они сблизились только когда он взял в руки меч. Иначе и быть не могло. В отличие от горожанок, крестьянки чаще покорялись сильным мужчинам, за спинами которых чувствовали себя в безопасности. Жажда денег приходила только с чувством голода или желанием выпить. В остальном за стенами Готфорда действовали иные законы, и слабый пол неуклонно следовал им, если хотел выжить.

— Я должен идти, — опомнился Грог, пока девушка смотрела на него привычным изводящим взором, при этом почти не моргая.

— Что так скоро? Побудь со мной. — Елена вновь притянула его к себе и крепко прижалась к нему грудью.

Тонкие пальчики пробежали по его талии, затем опустились ниже, коснувшись заплаток на кожаных штанах. Грог улыбнулся.

— Хочу попросить тебя об одолжении, — кокетливо потупив взор, произнесла девушка, подставив лучу солнца лицо полное веснушек. — Просто скажи да или нет.

— Все, что угодно, — мягким голосом произнес он, и ловким движением руки надел на голову подруги ее собственный капюшон, который та носила за плечами.