Но злоба врагов Христа имела своим последствием еще большее распространение веры Христовой. Рассеявшиеся христиане всюду сеяли семена Христова учения. Из дальнейшего видно, что они прошли до Финикии и Кипра и Антиохи (Деян. 11, 19). С самого начала, таким образом, стало оправдываться замечательное изречение Тертуллиана: «Кровь мучеников – семя христиан».

Дееписатель рассказывает прежде всего об обращении самарян в результате проповеди диакона Филиппа. Что это был диакон, а не апостол Филипп из двенадцати, видно по тому, что после обращения самарян к ним были посланы апостолы Петр и Иоанн для возложения на них рук и низведения Духа Святого. Кажется, Филипп имел дом и семейство в Кесарии и шел туда, а по дороге остановился в городе Самарии, переименованном Иродом Великим в Севастию. Видя чудеса, совершавшиеся Филиппом, народ с радостью внимал его проповеди.

В числе уверовавших и принявших крещение был некий Симон Волхв, до того времени славившийся в городе своими волхованиями. О нем упоминает святой Иустин Мученик как о самарянине из села Гитты. Но это был волхв не в том добром смысле, как волхвы персидские, приходившие на поклонение новорожденному Господу, которые были просто звездочетами. Это был чародей, колдун.

В то время, по римским и греческим свидетельствам, много появлялось таких магов, халдеев, которые, обладая некоторыми знаниями таинственных сил тогда еще мало исследованной природы, выдавали себя за людей необыкновенных. Исцелением некоторых болезней, заговорами, гаданием, шарлатанской таинственностью они так действовали на невежественные народные массы, что народ верил им, будто они находятся в общении с «высшими силами».

Так и о Симоне Волхве говорили, что сей есть великая сила Божия (Деян. 8, 10). Это выражение напоминает нам о развившемся впоследствии так называемом гностицизме – еретическом учении, смешивавшем христианские понятия с языческими и учившем о так называемых «эонах» – силах, истекавших из полноты (плеромы) Божества. По-видимому, Симон и выдавал себя за такого «эона», а народ поддался увлечению им и верил ему.

Но сила проповеди Филиппа была так велика, и чудеса, совершаемые им, так поразительны, что народ уверовал во Христа, оставив свое увлечение Симоном, и крестился. Крестился и сам Симон, но, судя по всей его дальнейшей истории, он едва ли сделал это искренно. Пораженный чудесами Филиппа, он, вероятно, надеялся только приобрести силу творить такие же чудеса, как Филипп, и тем приобрести еще б'oльшую славу и влияние на народ.

Принятие крещения самарянами имело тем большее значение, что это был первый народ, ставший христианским без посредства полного и чистого иудейства и притом обращенный ко Христу проповедником-эллинистом. Апостолы сочли это столь важным, что сейчас же послали к ним Петра и Иоанна (Деян. 8, 14) для возложения на них рук и низведения благодати Святого Духа.

Здесь важно отметить, что апостолы Петр и Иоанн посылаются другими апостолами, то есть явно, что они не почитают себя выше целого сонма апостолов, а считают себя обязанными исполнять поручение, возложенное на них всем апостольским ликом, как одной собирательной личностью, частные члены которой обладают равными правами.

Тогда возложили руки на них (Деян. 8, 17). Возложение рук в данном случае – второе таинство, которое впоследствии стало совершаться через миропомазание и которого не мог совершить Филипп, будучи только диаконом.

Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святой, принес им деньги (Деян. 8, 18). Очевидно, принятие Духа Святого сопровождалось какими-либо видимыми знамениями, которые и приметил Симон. Отсюда видно, что сам Симон, хотя и крещенный уже, не сподобился принять Святого Духа, ибо тогда был бы невозможен такой его поступок. Очевидно, до него еще не дошла очередь, а он, видя, каково действие Духа Святого на других, не выждав своей очереди, поспешил просить апостолов не только о даровании ему дара Святого Духа, но и власти самому низводить Его на других.

В этой просьбе предательски выразился подлинный характер волхва: очевидно, он на апостолов смотрел только как на носителей высшей магической силы и хотел сам приобрести эту неизвестную ему силу, чтобы возвысить свое магическое ремесло. Предлагая деньги, он выдал себя как человека, готового руководствоваться в своей деятельности мотивами корыстными и нечистыми. «Как же крестили его? – спрашивает святитель Иоанн Златоуст и отвечает: – Так же, как и Христос избрал Иуду».

Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою (Деян. 8, 20). Выражение это нужно понимать в смысле указания на гибельность нравственного состояния Симона и призыв его к покаянию. Грех этот, однако, столь велик и тяжек, что святой Петр даже не обещает за него прощения, а только предположительно говорит: Может быть, опустится тебе помысел сердца твоего (Деян. 8, 22). Почему же это? Потому что такой грех требует особенной глубины и искренности покаяния, на что Петр не видел Симона способным, так как говорит ему: Ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды (Деян. 7, 23). Симон отравлен горькой желчью, под которой в древности подразумевался змеиный яд. Устрашенный словами Петра, Симон просил апостолов помолиться за него, но тоже едва ли искренно.

Церковное предание представляет его впоследствии как одного из злейших врагов христианства и родоначальника всех философских гностических ересей. Позже он появляется в Риме, выступает там ожесточенным врагом святого апостола Петра и, по молитве последнего, низвергается в реку Тибр, когда хотел перейти эту реку, поднявшись в воздух. Грех его получил в истории Церкви наименование «симония», то есть продажа благодати Божией, или священного сана, за деньги.

Апостолы Петр и Иоанн закрепили своей проповедью обращение самарян ко Христу и затем вернулись в Иерусалим, проповедуя по пути.