— Держись за мой карман, — посочувствовал Венди.

— Но у тебя нет кармана.

— Я знаю, — мстительно улыбнулся он и безбоязненно шагнул в коридор.

Убью! Сжав кулаки, кинулся за ним. Он прибавил ходу и чуть не сбил с ног женщину. Широкая бледно-алая одежда полностью скрывала ее руки и ноги. Длинные черные волосы украшали заколки. Лицо закрывала вуаль. Сложив перед собой ладони, незнакомка поклонилась, промолвив: ша'яри.

— Ша'яри, — повторил я.

— Это не приветствие, — сказал Венди. — А титул среди слуг.

— Сам знаю.

— Сейярэ.

— Она просит следовать за ней, — пояснил Венди.

— И что бы я без тебя делал? — съязвил я.

— Пропал бы.

Это конечно!

Ша'яри остановилась перед дверью и, попросив подождать, скрылась за ней. Венди вертел в руках яркий букетик цветов — видно, спер из вазы, попавшейся по пути, и теперь, как пить дать, предвкушал момент дарения. Тут и мне стало весело.

— Ты же понимаешь, что это для дела. Нужно к себе расположить.

— Понимаю. — Еще как понимаю, усмехнулся я.

Через минуту ша'яри открыла дверь, и мы вошли в покои, пропахшие благовониями и ароматическими маслами. В воздухе висела легкая дымка. Пол устилали толстые цветные ковры. С потолка свисали невесомые занавески. Меня обдало жаром. Не привела ли нас служанка в покои Лилу-Анны? А то может мне не над Венди, а над собой смеяться?

Наваждение быстро развеялось. На кремово-золотистой софе, заваленной подушками, возлежала вовсе не Лилу-Анна. Я нахмурился. Не похоже, чтобы кэшнаирцы сильно наказывали провинившихся принцев.

Венди замер у входа, удивленный не меньше меня. Только поводы у нас были разные.

— Я думал, мы… Что он тут делает? — спросил друг.

— Как видишь, лежит.

Эсмирато действительно лежал и очень удобно, облаченный в бархатный расшитый золотом халат. Лицо его не отличалось изысками побоев от сестрицы, храня лишь кровоподтек на губе. Жаль. Я почувствовал себя обманутым.

— Зачем ты меня сюда привел? — с негодованием спросил Венди.

— Ты же сам хотел наведаться к кэшнаирцем, — прошептал я. — Ну вот. Дари цветы.

— Хорошо, что напомнил. — Он мстительно зашвырнул букет за занавеску.

Эсмирато не видел. Он встал и жестом указал присаживаться на бархатные широкие подушки, разложенные возле низкого резного столика. На пальце принца сверкал янтарный перстень.

— Признаться, удивлен вашему визиту, — начал он, когда мы расселись на подушках.

По лицу кэшнаирца я пытался прочесть, что у него на уме, но он тщательно скрывал мысли за маской доброжелательности. Иногда же мне чудилась насмешка.

— Что привело? Впрочем, я плохой хозяин, если оставляю гостей без угощений. — Он властно вскинул руку, и уже знакомая служанка принесла на золоченом подносе вино, фрукты и сладости. Ни я, ни Венди не притронулись к угощениям. — Думаете, отравлено? — Он взял кубок и отпил вина.

Поколебавшись, мы с Венди от него не отстали. Вино оказалось приятным и довольно крепким. Эсмирато наблюдал за нами с торжеством, и я пожалел, что клюнул на его провокацию. Не приказал ли он туда чего подмешать?

Пока я размышлял, как подступить к исполнению маминых чаяний насчет дружбы между нами — отчего становилось не по себе, Венди не колебался:

— После всего случившегося, я ожидал увидеть Ваше Высочество в более драматичных декорациях.

Эсмирато улыбнулся.

— Твой друг забавный, — сказал он. Венди насупился. — Как же я рад, что вы ко мне заглянули. С того самого дня приходится сидеть взаперти. — Неосознанно коснулся он лица. И отхлебнул вина. — Я бы хотел подружиться. Что нам делить?

И правда, что? Будто это я размахивал саблями под покровом ночи, а потом притворился, что ничего не произошло.

— А как же: семирато актопирато*? — допытывался Венди. (На самом деле произносится как: «сермирато актоверато» (кэш.), примерный перевод: зло должно быть наказано*).

— Что? — недопонял Эсми.

— Свой язык не знаешь? — злорадно спросил Венди.

— Я-то знаю.

Я ткнул друга локтем в бок, помня мамин наказ. Не хватало, чтобы вместо того, чтобы подружиться, мы снова подрались.