— Какая же? — обернулась я с улыбкой.

— Говорят, один из стражей как раз уединился внутри арки с эльфийкой, и они так яростно любили друг друга, что сотрясалась вся постройка, и старые кирпичи просто не выдержали, — прошептал он мне в ухо.

Наверное, я впервые с момента нашего знакомства засмеялась, и он тут же приник к моим губам, сжимая меня в объятиях.

— Ты такая сладкая, — прошептал он в перерыве между поцелуями.

— Это всё чай с мёдом, — попыталась оправдаться я.

— Вчера я хотел сказать тебе, что готов ждать сколько угодно, — он прижал меня к себе, и я чувствовала сквозь одежду, как бьются наши сердца. — Месяц, год, сколько скажешь… Но если честно, то я не знаю, как дождаться, чтобы мы остались с тобой вдвоём. Чтобы никто нам не мог помешать.

В его словах было столько огня, что я невольно задохнулась от волнения тоже.

— На нас все смотрят, — прошептала я, краснея и слыша, как с земли нам бесцеремонно машут руками стражи из отряда Эдвина.

— Я хочу быть с тобой, — выдохнул он, отпуская меня. — Будущей ночью, и каждую ночь после. И так до самого конца. Всегда… Пойдём, нужно возвращаться в город до темноты.

Он не дал мне ответить, но уже теперь, спускаясь по кованой лестнице и держась за его горячую руку, я знала, что не смогу ему противостоять. Мой дар снова откликался на его сердце, на его слова. Моя зима таяла, таяла безвозвратно, и хрупкие эльфийские чары не могли существовать рядом с огнём этого человека.

***

Как странно и многослойно устроена наша память! Стоило нам только въехать в стены города Ольден, как на меня хлынули прошлогодние воспоминания, временно вытеснив все мысли, что одолевали меня в дороге. Мои отчаянные прогулки вдоль глухих и закрытых улиц, бесконечные и однообразные дни в таверне, росчерки чёрных птиц и белых перистых облаков в прямоугольнике неба над головой. Я со страхом глядела в сторону города и представляла себе, что будет, если мне доведётся случайно встретить на улице бывшего хозяина или красную и злую Кьяру — вряд ли я смогу избежать их гнева или какой-нибудь пакости. И в то же время, моя рука была теперь в руке командира Солнечных стражей, и я знала, что он никому не позволит обидеть меня ни здесь, ни в каком-либо другом месте.

Мы отправились сразу в форт, где я прежде никогда не бывала, через поднятые над головой остроконечные решётки, отделявшие воинские части от города. Справа возвышался корпус королевской армии под синими флагами, а слева — ступенчатые здания Солнечной стражи и формально Ордена Инквизиции, поскольку флагов было два — красный и бело-золотой. На деле же представители Инквизиции лишь оборудовали в форте кабинет для надзирателя-инспектора и небольшие помещения, в которых проживали его помощники, чаще всего шнырявшие по городу в одежде добропорядочных граждан и выискивающие поводы настрочить какой-нибудь донос на «необоснованное применение магии в домашнем хозяйстве». Для этих пронырливых хорьков гордые стражи вырубили отдельную дверь и посыпали песочком отдельную дорожку на газоне, представив это, как особые привилегии. На деле же каждый понимал, что у лучших воинов и магов Веллирии к бумагомарателям Ордена Инквизиции отношение может быть только презрительным и никаким более.

Обо всём этом я узнала позднее, сейчас меня больше волновало ближайшее будущее. Если бы я не была невестой Эдвина Сандберга и не ждала появления дочери, то сейчас могла бы найти на первое время комнату в приличном жилом квартале, а ближе к лету — отправиться на юг и попытаться пройти испытания в монастыре Сюр-Мао. Гаэлас и Тэрон, вопреки моему сопротивлению, снабдили меня увесистым мешочком с золотыми монетами людей. Можно было сказать, что я теперь была почти богата — столько денег мне не приходилось никогда держать в руках! И вот теперь, когда золото у меня было, оно не имело такого большого значения, как в прошлые дни…

Я стояла под раскидистым деревом во дворе форта и смотрела сквозь его извилистые голые ветви вверх — по привычке вверх, потому что не любила утыкаться взглядом в мёртвые серые стены. Нора подошла ко мне стремительно, протянула узорчатый длинный ключ:

— Это ключ от комнаты капитана Сандберга, он просил передать, чтобы ты не мёрзла снаружи, — сказала она, опустив длинные тёмные ресницы.

— Ты мне подскажешь, как туда пройти? — робко сказала я.

Значит, у него есть отдельная комната, и будущей ночью…

Нора поджала губы, но долго колебаться она не умела:

— Хорошо, я провожу тебя. Иди за мной.

И мы пошли вдоль коротко остриженных можжевельников, всё ещё укрытых снежными шапками в тени высоких стен, в полукруглую арку с изображением восходящего солнца, а затем — в окованную блестящими пластинами тяжёлую дверь. Нора шла впереди, время от времени оглядываясь на меня и коротко объясняя дорогу. Два раза нам навстречу попадались незнакомые стражи, которые приветствовали Нору и провожали меня заинтересованными взглядами — я была чересчур молода и одета в мантию Хранителей, а потому каждый, видимо, хотел убедиться в отсутствии у меня острых ушей. Жильё Эдвина Сандберга располагалось на верхнем этаже в самом конце коридора, на тихой площадке с окном, выходящим на оружейные склады. Нора кивнула на одну из двух дверей и в ожидании спрятала руки в карманы, пока я возилась с замком.