— Зачем?

— Мне нравится быть с тобой.

— Не подлизывайся. Я тебя не простила!

— А я-то надеялся! — он улыбнулся, на небритых щеках проступили ямочки, и Анке показалось, что сейчас он совсем не похож на себя прежнего.

Теперь каждое утро начиналось с того, что Сар будил ее и спрашивал, заглядывая в глаза:

— Простила?

— Нет. Нет. Нет! Не-ет! Нет, я сказала!

— Нельзя же быть такой злопамятной! — вздыхал Сар. — Посмотри, как один одинокий оборотень страдает.

— Следующий раз одному одинокому оборотню неповадно будет меня обижать!

— Я все осознал и раскаялся.

— Не верю!

— Хочешь ягодок?

— А где возьмешь? Белочек ограбишь?

— Хоть сухих, но найду.

Юлиане нравилось вредничать. Палку старалась не перегибать, но душу отводила. Пока он таскал воду, готовил и собирал ветки, занимался хижиной, она лежала и наслаждалась видом. Работающий по дому мужчина — отрада для женских глаз.

— Сар! Аса-ар! А помнишь, как сидел в обнимку с кухарками!

— Ана, ну, сколько еще будешь обижаться?

— Пока не прощу!

— До старости успеешь? — не зло поддевал он.

— Постараюсь.

— Хочешь, встану на колени, как придворные угодники? — пародийно опустился, подполз к ней и сунул руки под одеяло.

— Нет! — смеясь, отбивалась Анка. — Я еще не все простила!

— Но я ведь и не все прошу.

— Пусти грызуна в амбар, как же!

Она постепенно оттаивала, начала улыбаться и шутить. И чтобы доставить ей большую радость, Сар собирал для нее первые весенние цветы, которые необычайно благоухали. А когда они подсохли, заваривал из лепестков отвар.

— Ты мне букеты носишь, или еду, как козе? А? — грозно спросила она.

— Отвар же вкусный!

— Хочу для красоты, а не еды!

— Хорошо, — кивнул он и принес подобие цветка, сплетенного из веревок.

— Это что?! — возмутилась Юлиана.

— Сама же просила! Другие еще не расцвели.

— Ладно, дай сюда!

Вертя в руках чудо-поделку оборотня, Анку тянуло на смех.

«Ладно, оставлю на память», — решила и воткнула в стенную щель. — Романтично же, хоть и коряво. М-да».

— Мне для тебя ничего не жалко. Когда выберемся, все уляжется, у нас будет дом…

— А я захочу ли я жить в одном доме с тобой?

— Сейчас же живешь?

— Так это вынуждено.

— Выберемся, куплю, потом и решишь, — вздохнул он.

Вечерами, когда не спалось, Сар массировал ей ноги и руки. Она блаженно улыбалась, но спохватившись, что хитрый Асаар разминает ноги все выше, капризно поджимала губы и бросала настороженный взгляд.

Жить вдвоем ей нравилось, но в этом она ни за что не желала признаваться ему, и только отсутствие постельного белья портило настроение.

— Без подушки шея болит. И вообще, без простыней плохо, — пробурчала как-то, а под утро Сар приволок подушку. А еще через пару дней — несколько простыней.

— Отвар кислый! — пожаловалась, и раздобыл сот с медом. Что достались ему нелегко, свидетельствовал заплывший глаз. Юлиане даже стало стыдно, но мед был таким вкусным.

Сар хозяйничал, охотился, готовил, сам же стирал, а Юлиана от слабости валялась в постели и наблюдала, как он домовничает. А иногда для разнообразия, ходила с ним по окрестностям и взглядом помогала выкапывать полезные коренья. И ей познавательно, и ему не скучно.

От хорошей жизни и заботы, Анка расцветала день ото дня, а потом как-то неожиданно проснулась в его объятиях.

— Я тебя не звала!

— Разве? Я мне послышалось мое имя!

Согнать Асаара с постели так и не удалось. Да и надоело Юлиане ночью спать одной. А потом он ловко поцеловал ее в шею… Анка подумала и махнула рукой.

Оглядывая свой живот, она до ужаса боялась, что будет даже не двойня.

«Мало ли, чего у оборотней не бывает? Кстати, что он за животное?»

Однако, как ни выспрашивала, какое животное он напоминает при перевоплощении, Сар упрямо хранил тайну.

— Неужели такой страшный?!

— Нет, вроде. Я не становлюсь животным, а только отдаленно напоминаю чертами: зубами, когтями, шерстью.

— Покажись! Должна же я знать, кто во мне растет.

— Кто бы ни был — мой. И твой. И уже ничего не изменить.

— Ты меня пугаешь. Неужели такой безобразный?! — но как ни подначивала, ни упрашивала, он ни в какую не соглашался показаться.