«Если бы Ана любила крыс так же, как Атина, было бы проще. А она их не любит и боится. Стоит ли признаваться? — он склонялся к тому, что нет. — Во всяком случае, не сейчас, позже».

Тошнота у Юлианы давно прошла, зато вырос огромный живот, глядя на который, Сар не решился двигаться дальше. Да и незачем было. У тетушки дела шли замечательно, и она слала вестников, рассказывая об успехах.

Силы артефакта хватило перенести их через провинцию, на юг. Она решила не обращаться к стяжателям, опасаясь, что так их смогут разыскать, поэтому занялась привычным делом. Денег как раз хватило, чтобы снова начать печь.

Сольфен помогал носить продукты, вымешивать, а потом наловчился лепить фигурки из теста. После того, как в тетушкино отсутствие им с Аолой пришлось самим замешивать тесто, сверяясь по рецепту, они переругались, едва не разодрались, но результат оказался сносным. И так у Оули оказался еще один незаменимый помощник.

Когда Сольфен заявил, что решил стать хлебопеком или булочником, тетушка отписала Сару. Но Сар радости тетки и Соля не разделил и написал ответ:

«Пока меня нет — трус может быть хоть пироженщиком».

Соля ответ не порадовал, но он утешался, что занятой своими делами великан не торопился явиться.

Услышав, что Сольфен и Аола начали разговаривать, Анка победоносно заметила:

— Видишь, какая я умная! Говорила же: общие цели помогут! — и гордо задрала голову.

— Не напрягай живот — лопнешь, — поддразнил Сар.

— Если и лопну — не от зазнайства! И учти: если родится больше одного, даже не приближайся ко мне! — злилась она, опасаясь предстоящих родов. И Асаар тоже боялся. Вдвоем они смотрели на продолжавший расти живот и с ужасом думали о предстоящем.

— Все женщины рожают, — попытался успокоить он.

— Если бы хоть один мужик попытался бы родить сам, он бы скорее сдох, чем согласился бы на повторение.

Сар бледнел.

— Это я должна бояться.

— Мне же тебя жалко.

— Жалеть нужно было до, а не после. Вечно ходить необъятной и неповоротливой тоже не хочу. Это ужасно. Ни наклониться, ни на живот не лечь. Тебя и тетку хочется прибить!

— Разве ты не собиралась когда-нибудь стать матерью?

— Собиралась! Но в более подходящем месте! В своем мире, где куча лекарей и повитух, а не тут, в глуши! — она складывала руки на огромном животе и начинала плакать. А потом шла есть.

Сар с нетерпением ждал, когда же родится ребенок. Не терпелось увидеть, какой он будет, на кого похожим.

В последний лунный оборот Ана ходила опухшая и вышагивала, как утка. Стала слезливой и ранимой. И он очень хотел, чтобы она скорее родила и стала прежней.

«Ну, когда же? Когда?» — гадал Сар, а когда пришло время, едва не поседел. До того боялся, что что-нибудь пойдет не так. Но и показать Ану повитухе было очень рискованно. Грызня за наследство Лефов продолжалась. Пока Сольфен — истинный наследник — был жив, все остальные претенденты считались покушавшимися на чужое и дохли как мухи из-за возмездия духа-хранителя.

Асаар еще у порога услышал торопливые шаги. Углубляя летом пол, он застелил его чистым сеном, и при каждом шаге, утрамбованная с глиной, сухая трава издавала узнаваемый шорох.

«Что-то случилось?! — взволнованный, распахнул дверь и увидел напуганную Ану, держащуюся за живот. — Неужели?!»

— А точно? — более дурацкого вопроса он еще не задавал.

— А как думаешь?

Глупость Сара разозлила, но, разглядев в его округлившихся глазах, страх, Юлиана сдержалась от едкой остроты. Скинув у порога грязную одежду, он начал деловито сновать по комнате. Поставил греться воду, достал чистые простыни, достал из сумки какие-то травы, чтобы заварить, перетряхнул постель… Его присутствие и бурная деятельность немного успокоили, но Юлиана сомневалась, что в самих родах он сможет чем-то помочь.

Прочитав сомнение и испуг в глаза Аны, Асаар посоветовал:

— Делай, как подсказывает инстинкт! — ему казалось это естественным. Нужно всего-то прислушиваться к своему телу.

— Он подсказывает орать! Громко! А-ай! Ай! — зло рявкнула она, тяжело дыша.

— И сколько будешь рожать?

— До утра! Если повезет. А если нет… — она тяжко вздохнула, — к…

«К завтрашнему вечеру», — хотела уточнить, но Сар домыслил: «А если нет — конец!» — и кровь отхлынула от лица. Он даже покачнулся.

— Не смей падать! — рассердилась Анка.

— Я волнуюсь за тебя.

Признание смягчило Юлиану.

— О мне или о нем? — хотела спросить, но подошла следующая схватка, и стало не до чего.

До утра она лежала, рыдала, мерила шагами комнату, выла, ругалась, стонала и обещала прибить Сара. Диковинные сквернословия, не подобающие приличным женщинам, слетали с ее языка, но Асаар никак не мог понять: ладно, ругает его, но зачем она упоминает какую-то шлюху? Пораженный богатым запасом ругательств, он не сводил с Аны глаз.