— Ага. Геруд вон заценил.

— Ты не переживай! — Рин дотронулся до его руки. — Инспектор же обещал, что всё будет хорошо. Ну, хочешь, я…

— Не хочу! — сорвался Коул. Резким движением он отбросил руку друга. — Ничего не хочу, просто, пожалуйста — оставь меня в покое! И не надо меня жалеть! Это моя жизнь, змейская кровь — сам разберусь! — Он рывком отвернулся к стенке и зажмурился. И уже не видел, как у Рина задрожали губы; как он тихонько вышел и притворил дверь.

Коул полежал немного, борясь со стыдом — и за свою неудачу, и за то, что наорал на друга. Внизу на кухне раздавались шаги, звучали голоса.

— …Ничего, Рин. Он скоро будет в порядке. Ладно, тебе уже пора, наверное. Гай тебя проводит до остановки.

— Спасибо, я сам…

— Не спорь. Коул рассказывал, к тебе хулиганы приставали. И вот ещё что… не выходи завтра на работу. Побудь дома.

— Но почему?

— Просто пообещай мне, ладно?

— Ну, хорошо. Обещаю…

Зачем, безучастно подумал Коул; как будто Рину что-то будет — он-то перед Герудом ничем не провинился. Лекарства притупили боль, и на смену ей пришла тупая отрешённость. Прошло сколько-то времени, и внизу хлопнула дверь.

— Проводил. — Голос Гая. Вернулся, а зачем… — Что стряслось-то, Этель? По глазам вижу.

— Садись, — отозвалась мама. — Вот не было печали, да змей на хвосте принёс. Этот инспектор — знаешь, кто это был? — Она понизила голос, и дальше Коул не расслышал.

— Не может быть, — севшим голосом выдохнул Гай.

— Ага. Вот и гадай теперь — совпадение, или?..

— Думаешь?

— Не знаю. — Похоже, мама поставила на стол чашки. — Вот то-то и оно, не знаю!

— Паршиво. Ты парней не расспрашивала?

— А что я у них спрошу?

— Тоже верно. Вот же..! — И Гай произнес какое-то незнакомое слово, которое по интонации могло быть только ругательством.

Коул особо не вслушивался. Его уже качало на волнах блаженной дремоты. Обрывки фраз доносились будто издалека:

— …всё-таки нашли?..

— Говорили, опять собирался на завод…

— …не знаю…

— …змейство!..

— …ещё есть время…

А уже засыпая, Коул щекой почувствовал лёгкое дуновение ветерка. Как будто приоткрылось окно. Почудилось, наверное…

* * *

Здание городского Магистрата располагалось в южных кварталах Тёмного города, на площади, зажатой со всех сторон резными фасадами домов. Магистрат был выстроен в тяжеловесном столичном стиле, будто олицетворял власть Империи. Колонны в виде угрюмых ангелов подпирали карнизы раскинутыми каменными крыльями, а низко надвинутые крыши казались насупленными бровями над арочными окнами. Гранёная башня связи возносилась над домами, трубы-фонопроводы расходились от неё в разные стороны, будто паучьи лапы.

Хоромобиль подрулил ко входу. Инспектор Хилл вышел из машины, задрал голову и взглянул на башню на фоне пасмурного неба — похоже, собирался дождь… Взбежал по ступеням к двери под высеченным в камне Змеем.

— Мне нужны сведения о двоих подростках. Доступ к личным делам!

Старший учётчик за столом оторвался от заполнения бумаг и равнодушно взглянул на раскрытый хронометр в руке инспектора.

— Кальдеус Хилл, — протянул он. — Ведомство Машиностроения, инспектор среднего звена. Боюсь, у вас нет права на доступ к личным данным граждан. Ничем не могу….

— У меня есть право! — возбуждённо перебил Хилл. — Согласно Директиве сорок шесть-«бета»-сто семь, «О расширенных полномочиях хронистов»!

— Хм. — Учётчик пошуршал корешками папок. — Директива отменена Поправкой сорок семь-«дельта». Ваши специальные полномочия давно не действуют.

— Но это крайне важно!

— Тогда советую сообщить в полицию.

— Нет. — Инспектор понимал, что полиция потребует разъяснений, а их он дать не сможет. Слишком опасной была тайна, которую доверили ему под присягой. — Не думаю, что они помогут.

— Тогда вы можете составить официальный запрос в Ведомство Права. — Учётчик придвинул ему бланк. — Он будет передан в столицу, вашему руководству, и если оно подтвердит ваши требования…

— На это нет времени! — Хилл попытался взять себя в руки. — Послушайте, это вправду очень важно. Речь идёт о безопасности Империи!

— Вопросы государственной безопасности не входят в компетенцию вашего ведомства. — Учётчик проговорил это безразлично, как фонограф. — Ничем не могу помочь.

Инспектор резко вздохнул, а потом наклонился и хлопнул ладонью по бумагам на столе. Перо в руке учётчика замерло.