Рин помолчал. Потом приподнялся на локте, взял с ночного столика небольшое зеркальце и несколько секунд разглядывал в нём своё лицо. Короткие светлые пряди, чуть вздёрнутый нос, голубые с серыми крапинками глаза.

— Меня зовут Ринель Куртуа дель Больд, — прошептал он, и задул свечу.

* * *

Погода испортилась. Ветер нагнал с востока тяжёлые тучи, и они ползли над долиной, цепляя брюхом за вершины гор. У заводских ворот двое охранников ёжились на ветру и хмуро поглядывали в темнеющее небо.

— Эх, и ливанёт сейчас!..

— Да ну. Может, стороной пройдёт.

— Куда там. Сейчас бы по домам, эх! — Охранник с неприязнью взглянул в сторону углового корпуса: крайнее окно светилось жёлтым. По уставу, им полагалось закрыть ворота и сдать пост, как только территорию покинет последний сотрудник — но сегодня их задерживали.

— Чего он только там делает? — понял без слов второй.

— Пьёт, поди! Так оскандалиться… Кого он там избил?

— Да парнишку одного, уборщика.

— Вот же сукин пёс! У меня сын такой же… — Охранник пошарил по карманам и добыл пачку сигарет с мятым профилем Вечного. — Огоньку дашь?

Второй щёлкнул зажигалкой, и прикрыл огонёк ладонью от ветра. Оба склонились, прикуривая… и не увидели, как над их головами со сторожки на крышу шлифовальной стремительно перескочила чёрная тень.

В своём кабинете Геруд сгорбился за столом и яростно царапал ручкой по бумаге. Вокруг стола пол уже был усеян скомканными листами.

«ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ», написал Геруд. Сделал помарку, скрипнул зубами и смял лист, схватил ещё один. Он всё объяснит, должен объяснить!

Управитель не сомневался: Хилл не оставит этого дела просто так. Инспектор уже заявлялся на завод с час назад. Геруд надеялся замять — но Хилл отказался и от предложения поговорить в кабинете, и даже от лучшего коньяка. Его интересовали только сведения об этом гадёныше Тринадцатом — и о втором мальчишке, которого сегодня взяли на работу, как же его звали… Значит, конец.

Это всё они, сомнений нет! Они всегда незримо стояли за спиной Геруда; они были виновны во всех его неудачах — вносили ошибки в отчётность, подстрекали рабочих к доносам, распускали слухи о его карточных долгах и пристрастии к джину. Они только и ждали, когда он споткнётся — чтобы отнять всё, что принадлежало ему.

Ну уж нет, сегодня этот день не настанет! Он сумеет разъяснить, что ни в чём не виноват. Это всё старый подлец Банджи, вздумавший учить сопляков крамоле. И дубина Трепке — как он мог доверять этому ничтожеству? Не иначе, снова их происки… И Тринадцатый! При мысли о мальчишке рука Геруда затряслась от ярости, и перо усеяло бумагу кляксами. Толстяк зарычал, скомкал лист и швырнул через всю комнату в камин.

Надо успокоить нервишки… Геруд подошёл к шкафу и вытащил припрятанную за книгами серебряную флягу. Набурлив в крышку-стопочку немного вонючего, ядрёного джина, хлопнул одним махом, поморщился и крякнул. Хотел было повторить — но тут внимание его привлёк какой-то незнакомый звук. Словно бы царапанье и шорох.

Геруд огляделся. Может, птица стучится в окно?.. Но за окном было пусто, лишь первые капли дождя чертили дорожки по стеклу. Крыса?.. Звук повторился, и Геруд вдруг понял, что он доносится из камина. На глазах у него, из трубы просыпалось немного сажи.

— Кто здесь? — хрипло спросил Геруд. Ему вдруг представилось: они подослали убийцу, и теперь он карабкается вниз по трубе, будто Праздничный Дед из сказок. Он схватил прислонённую к каминной решётке кочергу и отступил на шаг. — Слышь, ты, я вооружён!

Сажа посыпалась снова — а потом из трубы вдруг свесилось и закачалось в камине… Геруд отпрыгнул назад, и лишь потом сообразил, что это просто кукла.

Набитый чем-то мешочек был перетянут верёвкой так, чтобы получилась голова и толстый живот. Вместо рук-ног — пришитые лоскутки, лицо — пуговицы-глаза и усы из двух клочков меха… Одежда из фиолетового лоскута была сколота булавкой. Верёвка охватывала «шею» куклы и уходила в дымоход так, что та походила на висельника.

Кукла изображала его, Геруда.

ОНА ИЗОБРАЖАЛА ЕГО ПОВЕШЕННЫМ!!!

Геруд взревел, как бык на бойне. Метнулся было к камину, потом к двери — позвать охрану!.. Но тут же представил, сколько потом слухов и шуточек пойдёт по заводу. Нет уж, он разберётся сам!

С кочергой в руке управитель пробежал по коридору. Долго бряцал ключами у неприметной двери; потом споткнулся и ушиб ногу, поднимаясь в темноте по заваленной мусором чердачной лестнице… Наконец он распахнул дверь и с одышливым сопением вывалился на крышу, под дождь и хмурое небо.