Сирел пригорюнился больше всех. Ему было чрезвычайно стыдно потерять золото, а ведь тех денег им хватило бы на весьма вольготное существование.

— Будем искать работу, — наследник прервал тишину. Войдём двумя группами: я и Зея будем изображать супругов, — девушка встрепенулась и заулыбалась, торжествующе глядя на сестру, которая нахмурилась и скисла, — но так как вы близняшки, да и ахед оставил тебе на память синяк, это придётся скрывать — посему ты, дорогая, будешь слепой.

— В смысле?! — теперь скисла лучница, прижав руку к подбитой скуле.

Старшая сестра же упала на траву, давясь смехом.

— Повязка на глаза, — Сирел улыбнулся краешком рта. — У тебя же хороший слух? А я буду твоим мужем наёмником. Жили мы с тобой, но сгорела наша изба, в пожаре ты потеряла зрение и вот мы ищем новый дом.

— А мы? — Пинега слегка пнула Бурею, что продолжала кататься по земле.

Девушка поднялась улыбаясь. В её чёрных волосах запутались травинки и листики.

— А вы мать и дочь, странствующие паломницы. Приехали навестить местных Матерей.

— Да мы даже не похожи! — возмутилась Бурея.

— Да мало ли от кого тебя отец нагулял? — усмехнулась Пинега. — Хорошая легенда. Заодно обратимся к сёстрам по ордену. Они помогут чем смогут.

— А ничего, что мы выглядим как оборванцы? — насупилась Зея, оглядев их внешний вид.

Сырые, грязные куртки, где распоротые клинком противника, где разодранные от падения на землю, штаны в пятнах травы и земли, рубахи потные, и вид у них такой, словно ими мыли полы в низкопробном доме удовольствий. Не говоря уже об умопомрачительных причёсках, со шпильками из комьев глины, травы и сосновых иголок.

Сирел только тяжело вздохнул, указав рукой на горную реку, что бурно несла свои воды в нескольких столбах от города. Осознав, что их ждёт очередное холодное купание, Бурея поморщилась, Зея расстроилась, а Пинега решительно направилась к водоёму.

Большое село, или небольшой городок, в котором поселились шахтёры, расположился у подножия гор. Выдержанный в архитектурных традициях империи, с высоты птичьего полёта он походил на солнце с одним лучом. Центр города был смещён к востоку, вокруг круглой площади располагались здания храма, администрации, казарм, замыкали круг дома богатых торговцев рудой и управляющего шахтой. Простой люд жил вдоль западной дороги, которая на границе города разветвлялась на шахты, в поля и к тракту.

День выдался прохладный, солнце пряталось за темно-лиловыми облаками, что скребли своими животами горные хребты. Лучи светила пронзали тяжёлую завесу, падая на землю столбами золотой благодати, но немилосердный ветер, ярясь над землёй, сминал тучи, перемещая свет по склонам гор. Светлые сполохи часто двигались, казалось, поля и предгорья переливаются.

На широкой дороге с пшеничных полей появились путники. Женщина, в латанном плаще, в капюшоне, шарящая по дороге посохом из сосны, шла, поддерживаемая под руку высоким мужчиной в потёртой куртке. Конюх, что лениво таскал вилами сено, замер, приложив руку ко лбу, с интересом разглядывая незнакомцев.

Путники остановились у ворот конного хозяйства. Мужчина помахал рукой конюху, и тот подошёл, не выпуская, впрочем, вил:

— Кто такие? Куда идёте?

— Здрав будь, добрый человек, — отвесил ему поклон Сирел, но получив тычок под ребра от Зеи, распрямился и перестал кривляться. — Я Камал, это моя жена Селенга. Мы жили в горах, но жена моя ослепла, и теперь мы хотим поселиться в вашем селе. Я на шахты наймусь, а она прясть может.

— Ох и нелёгкая тебя принесла в недобрый час, — покачал головой мужик, опуская вилы.

— А что случилось? — насторожился Сирел.

Как назло, ветер швырнул в него запахи конского навоза, не суля ничего хорошего.

— Да завалило шахтёров недавно в одном туннеле, а кто их спасать ушёл, рядом полегли. Никто понять не может отчего. Боятся идти в шахты. Управляющий лютует, градоправитель грозит отправить на шахты крестьян. Гарнизон-то весь на юг ушёл, а стражники в это дело вмешиваться не торопятся — боятся.

— Значит, и платят хорошо? — рассудил Сирел.

— Ну ежели тебе жизнь твоя недорога, — пожал плечами конюх. — Токмо если ты помрёшь, не видать твоей вдове ни денег, ни ветра.

— Спасибо, добрый человек, спасибо. А где тут на постой можно остановиться?

— А ты дальше пройди. Там, на перекрёстке, трактир стоит, как раз для таких бедняков, как вы. Есть, конечно, и приличный постоялый двор, да боюсь, ты его не потянешь.

— Да-да… — рассеянно покивал Сирел и задумался.

Распрощавшись с конюхом, они двинулись в указанном направлении. Прошли мимо ухоженных садов и огородов, дошли до перекрёстка и обнаружили искомое заведение.

— Подлецы трусливые! — кричала женщина в бордовом плаще. Судя по пятну грязи на спине, из трактира ее вышвырнули.