По молчаливой указке старика монахи в балахонах повели ее куда-то вглубь каменного строения. Они прошли несколько коридоров с ящиками и ветошью и вышли в очередную комнату, в центре которой стоял в медитативной позе ангел в длинных белых одеяниях; лицо его было прикрыто крылатым шлемом. Как только пленницу ввели в залу, ангел сразу же подлетел к ней и спросил тихим шепотом, что ей нужно. Аделаида была уверена, что слышит его голос, хотя губы его совершенно не двигались. Она объяснила, что ищет женщину, эльфийку, которая сбежала сюда из Языческого Храма, что под городом Рун, и живет здесь уже много лет, дав обет молчания.

— Я пришла сказать ей, что ее дочь мертва, — закончила Аделаида и стала ждать ответа.

Ангел молча простоял в раздумьях несколько минут, а затем спросил, что ей известно о Языческом Храме. Аделаида честно призналась, что почти ничего, и лишь предположила, что священники Руна каким-то образом связаны с демоническим культом.

— Женщина, которую ты ищешь, покинула этот мир чуть больше года назад, — произнес ангел и дал приказ монахам показать гостье обратный путь.

— И это все? — вырвавшись из рук послушников, вскричала Аделаида, подбегая почти вплотную к вестнику Богини Света. — Святая Агнесса послала меня к вам, лишь чтобы я узнала, что мать девушки, которая спасла меня ценой своей жизни, мертва? А как же Хаэл и его миссия? Как же война? Как же возвращение Шилен? Что мне теперь делать? — вопрошающе крикнула она ангелу в лицо, когда монахи снова взяли ее под руки, чтобы вывести из залы.

Ангел вдруг снова повернулся к Аделаиде, и ей на одно мгновение показалось, что он ее тут же и уничтожит, но тот вдруг жестом приказал освободить пленницу.

— Пойдем со мной, — шепнул он и полетел через залу, и Аделаида послушно поплелась следом.

Длинным извилистым коридором они вышли в галерею с фонтанами. Из отверстий в потолке струился мягкий свет. Пол по щиколотку покрывала ледяная вода. Ангел плавно пролетел над ней, а Аделаиде пришлось мочить ноги. Но ей казалось, что ее не заботили больше ни холод, ни сырость. Все, что она теперь хотела, — это ясность, это движение вперед по ее пути, и ей казалось, что путь этот вел в Аден.

Они миновали несколько комнат, где молились и занимались своими спокойными делами монахи. Большинство из них были в темных одеждах, но встречались и служители в белоснежных рясах. Вскоре они дошли до большого зала-библиотеки и оттуда стали подниматься вверх по длинному переходу, скрытому в одной из стен. Аделаида попыталась заговорить с крылатым вестником Эйнхасад, но тот лишь шепнул:

— Шшшшш.

И они продолжили свой путь в полной тишине, продвигаясь все выше и выше по нескончаемым коридорам. И вот наконец они пришли в просторную комнату, напоминавшую зал торжеств, с витражными окнами и резными арками. В глубине зала величественно расположился прекрасный алтарь, за которым оказался очередной скрытый проход. Он вел в еще один такой же нарядный зал. Другие ангелы молча провожали взглядами бредущую за их божественным собратом темную эльфийку, а они уже направлялись к очередному переходу. Через полчаса блужданий у Аделаиды создалось ощущение, что они ходят по кругу, которому нет ни конца ни края. Вечерело. Свет, проходящий сквозь витражи, стал сначала красным, потом бледно-оранжевым. Пока они бродили по бесконечным залам и галереям, солнце село, и очередная торжественно украшенная комната встретила их тихим светом луны. И вот, проследовав по узкому переходу, они оказались у края разрушенного моста, который вел к высокой массивной двери. В середине моста зияла такая огромная дыра, что через нее невозможно было перепрыгнуть. Ангел пролетел над обрывом, а Аделаида осталась растерянно стоять на другой стороне.

— Это мост веры, — шепнул ее крылатый провожатый, повернувшись к Аделаиде, как только долетел до двери.

— То есть мне нужно поверить, что я не упаду?

— Если твоя вера сильна, то ты не упадешь.

— Вера во что? — ее вопрос остался без ответа.

Вспомнив прозрачный пол в Пещере Гигантов и сделав глубокий вдох, она шагнула в пустоту и обнаружила, что стоит на твердом невидимом куске моста.

Когда его спутница пересекла мост, ангел тихо постучал и приоткрыл тяжелые створки. Они прошли внутрь. В круглой келье, освещенной мягким золотистым светом расположенного в ее центре кристалла, висел в воздухе в раздумьях седой длиннобородый старик в белых одеждах. Над головой его вертелись три кубика, выбрасывая все новые и новые комбинации граней и символов. Старик махнул рукой, и ангел вылетел из кельи, оставив Аделаиду наедине со старцем.

— Шанс твоего появления еще утром составлял всего двадцать три процента, — пробурчал он, обращаясь к Аделаиде. — А вчера и вовсе одиннадцать. Многое изменилось за столь короткое время… Что уж говорить о годах и десятилетиях, веках? — старик облетел свою гостью и, остановившись напротив, опустился на пол. — Ты знаешь, кто я? — спросил он, хитро прищурив свои и без того маленькие глазки.

— Нет, — призналась Аделаида. — Но похоже, что Вы управляете всеми ангелами здесь, в Монастыре.

— Не только в Монастыре, — усмехнулся старик.

Аделаида вопросительно подняла брови, и тот, раскинув в стороны руки, торжественно и громогласно произнес:

– Я — Проявленное Величие Богини Эйнхасад в вашем мире, — и, забавно покачав головой, добавил: — По-простому сказать, я всего лишь Повелитель Света.

— То есть Вы есть воплощение самой Богини Жизни? И выше Вас тут больше никого? — с трепетом в голосе спросила Аделаида, размышляя, следует ли ей тут же упасть на колени или продолжать стоять смирно.

— Выше, ниже… — пробормотал старец. — Нас тут вообще один.

Аделаида смотрела на Повелителя Света в полном недоумении.

— Не бери в голову, — усмехнулся тот. — Мала еще, чтобы хоть что-то понимать. Скажи-ка лучше, что заставило тебя сменить путь?

Аделаида поняла вопрос и стала рассказывать старцу, после чего она внезапно решила примерить на себя роль спасителя.

— Мне приснился странный сон, — неуверенно начала она, — где я беседовала со значимым для меня человеком. И я проснулась с твердым решением действовать.

— И с кем же ты беседовала? — с интересом спросил старик, и Аделаиде подумалось, что он знает многое, но не все.