— Он настолько силен?

Рун кивнула:

— Он владеет Древом Смерти. У него в подчинении несколько Темных Жнецов — и тысячи порабощенных по всему миру.

— Что случается с теми, чье имя узнал колдун?

Девушка вздрогнула и зябко повела плечами:

— Они становятся безвольными куклами. Он забирается к ним в голову, видит их глазами, говорит их устами, слушает все, что слышат они. Он повелевает, а они исполняют — не рассуждая, не думая, не сомневаясь.

— Можно ли вырваться из-под его влияния?

— Нет, думаю, нет. Я не хочу для тебя такой участи, Заитдан, но моя дочь… Что будет с нею?!

Эймир улыбнулся:

— Ты впервые назвала меня просто по имени.

— Какое это имеет значение? — в отчаянии выкрикнула Рун. — Я ищу и не нахожу выхода, я с ума схожу от отвращения к себе, страха за дочь и чувства вины, а ты… Как ты можешь быть таким спокойным после всего, что узнал?! Ты… ты должен возненавидеть меня, должен бушевать, крушить все вокруг и ругаться, бросить меня в темницу или казнить, но только не улыбаться вот так, как сейчас.

— Разве это что-то изменит?

Девушка закрыла лицо руками:

— Нет. Глаз Дракона был заколдован таким образом, чтобы полностью излечить тебя можно было, лишь забравшись к тебе в голову. Я не в силах этого изменить. Приступы будут повторяться все чаще и становиться все тяжелее — пока я не исполню то, для чего я здесь.

— Что ж, — задумчиво произнес эймир, — я никогда не страшился физической боли, да и твои лекарства пока еще помогают, так что немного времени у нас есть. Рун! — позвал он и отнял от лица ее руки. — Посмотри на меня. Вместе мы отыщем какой-нибудь выход, я обещаю. С твоей дочерью все будет в порядке.

Этого она уже не смогла выдержать. Никто в целом мире ни разу не обещал ей поддержки и помощи — а уж тем более человек, которого она почти погубила! Не в силах более сдерживаться, Рун закрыла руками лицо и зарыдала. Заитдан обнял ее, принялся гладить по голове, утешая, однако мысли его были далеко. Если проклятый колдун столь силен, то и противопоставить ему нужно не меньшую силу. Эймир Сантаррема знал только одно существо, обладающее подобным могуществом. Ифринн! Но как убедить почти всесильного злобного духа помочь? Ифринны не слишком-то расположены к людям, да и отыскать их почти невозможно, а тот, о котором думал сейчас Заитдан, и вовсе долгие годы был в плену у его отца, что, разумеется, не добавит ему сговорчивости. Однако же это их единственный шанс, а значит, его нужно использовать!

Дважды потянув за висящий над головой шелковый шнурок, эймир вызвал начальника стражи и велел ему разыскать и привести во дворец мудрого старого отшельника по имени Хафис. Именно благодаря его советам отцу Заитдана удалось в свое время поработить могущественного ифринна. Если старик еще жив и согласится помочь — тогда все должно получиться. Если же нет — что ж, в этом случае эймир Сантаррема будет искать иные пути и не остановится, пока не отыщет их!

Отпустив начальника стражи, Заитдан ласково потрепал по щеке заплаканную притихшую Рун:

— Не вини себя — у тебя не было другого выхода. Ты слишком рано оказалось один на один с этим жестоким миром. Женщина не должна оставаться без защиты. Здесь, в Сантарреме, мужчины об этом помнят. Твой колдун не получит желаемого, а ты воссоединишься с дочерью — и более никто не причинит вам вреда, слово эймира. А пока приведи себя в порядок и приготовь одно из этих твоих чудесных снадобий, утишающих боль. Я чувствую приближение приступа, а мне нужна ясная голова. Ступай! — и девушка бросилась исполнять его просьбу со всей поспешностью, на которую только была способна. Странная надежда робко зрела в ее исстрадавшейся душе. Два бесконечно долгих и беспросветных года не ощущала она ничего подобного, но сегодня ей вновь захотелось поверить в лучшее — и эта вера стала первой крохотной трещинкой в непробиваемой жесткой броне, сковывающей ее некогда нежное сердце.

Заитдан посмотрел, как она скрылась в своих небольших покоях, и улыбнулся, несмотря на усиливающуюся боль. Эта девушка заставила его взглянуть по-другому на многие вещи, и это изменило эймира. Если бы кто-нибудь сказал Рун, что властитель Сантаррема бесконечно благодарен ей за все произошедшее, она бы ни за что не поверила, однако же это было именно так.

Пересекшиеся столь странным образом судьбы могущественного эймира и маленькой ведуньи сумели зажечь крохотный огонек надежды для всего остального находящегося в смертельной опасности мира, и это само по себе было уже немало, но ни занятая приготовлением снадобья Рун, ни страдающий от боли Заитдан не думали сейчас ни о чем подобном…

Услыхав топот маленьких ножек по каменному полу, Тур открыл глаза и огляделся. Он лежал на постели в крохотной комнатушке — и совершенно не мог сообразить, как он сюда попал. В памяти осталась боль, ощущение полного и беспросветного отчаяния и непонятные красные всполохи, от которых рябило в глазах, и тошнота подкатывала к горлу.

Осознав тщетность своих попыток хоть что-нибудь вспомнить, Тур шевельнулся и скосил глаза — поворачивать голову не было сил. Топот затих совсем рядом, и прямо над ним появилось сосредоточенное лицо ребенка — маленькой черноволосой девочки. Несколько мгновений она с уморительно серьезным видом разглядывала лежащего, затем кивнула самой себе и исчезла. Тур поморгал.