За спиной послышалась первая стрельба.

Это стрелки подавляли стихийно возникающие очаги сопротивления. В упор. Шагов с десяти-двадцати. А потом легионеры их дожимали.

Изредка раздавались выстрел пистолетов. Тех самых пуфферов-бульдогов, которые били картечью. Но, в основном, легионеры работали щитами и холодным оружием. Связка большого овального щита, доброго доспеха, особенно шлема и отменного копья делало свое дело. В руках почти два года тренированных бойцов. Нормально так тренированных. Добротно. Так, как никогда и нигде еще в этом мире не занимались.

Эти ребята и строй держали славно, и давили отменно.

Вроде легионеры, а по эффекту лобового контакта не уступали и гоплитам. Среднего пошиба, конечно. Но в здешних краях и этот уровень находился за гранью.

Прорывы же с флангов, если и случались, то купировались пищалями и рапирами стрельцов. Те шли второй волной и очень продуктивно прикрывали своих товарищей. Ведь те быстро рассыпались на относительно небольшие отряды. Слитным строем по лагерю не пройдешь. И если бы не стрельцы регулярно бы оказывались атакуемы сразу с двух или трех сторон.

А так… они просто продвигались, сея смерть…

Доспехи пригодились.

Ой как пригодились…

Андрей же, выждав, когда под напором его легионеров, войска Султана мамлюков побежали относительно массово, и вступил в дело с кавалерией.

Впрочем, это была уже обычная резня…

Глава 9

1559 год, 18 июля, Истанбул

— Ты что натворил?! — рявкнул Сулейман, обращаясь к нему сыну и наследнику.

— Отец, я…

— Что ты? Я тебе приказывал его атаковать?!

— Нет, но он наш враг!

— Ты потерял мою армию и сломал мои планы!

— Я…

— Ты! Тебе что было поручено? Выбить персов из Междуречья! Теперь наши гарнизоны там, узнав, что армии больше нет, начнут сдаваться. Ты хоть понимаешь, что натворил? Это — катастрофа!

— Отец ты не поставил меня в известность относительно своих планов, и я действовал на свое усмотрение. Я достиг договоренностей с эмиром Алеппо. Он уже был готов вновь присягнуть тебе, но…

— Но ему помешала смерть. Не так ли?

— Да.

— И гибель его твоего войска.

— Да. — вновь кивнул Селим.

— И теперь у меня на востоке дыра. И Тахмасп может отрезать снабжение моих крепостей в Междуречье. А после их капитуляции, развернуть боевые действия западнее.

— Легион Андреаса не выглядел опасным.

— Да что ты говоришь? — прошипел Сулейман. — Мне он показался опасным. Всем, кто его видел — тоже. А тебе нет. Как же так?

— У него было мало людей.

— И что?

— Всем известно, что численное превосходство на поле боя — основа победы.

— А тебя не смутило, что он двумя сотнями бойцов взял мою столицу?

— Это выглядело случайностью. Чередой отвратительных неудач и бед, которыми он воспользовался.

— Да ты что!

— Отец, я не мог не попытаться его разбить. Мои командиры мне это не простили бы.

— Ты ведь вступил с ним в бой авангардом. И что — ничего не понял?

— Это выглядело случайностью. На войне они случаются. Просто испугались. Побежали. Акынджи — плохие воины. Их поведение непредсказуемое.

— Тот факт, что этот Палеолог сумел разгромить Давлет-хана в полевом сражении и взять почти без потерь Азак по-твоему тоже случайность?

— Да. У Азака Всевышний мог и не ответить на их молитву. А у Гоголя была сущая глупость. Давлет-хан явно не привык воевать. Разбойник, предводитель разбойников. Там нужно было просто обойти укрепившихся урусов и ударить по ним с тыла. А он пытался атаковать в лоб.

— Задним умом все крепки.

— Да отец, — тихо ответил Селим.

— Может быть ты знаешь, как выиграть свое проигранное сражение?

— Нет отец, — хмуро ответил Селим.

— Что же так? Как выиграть чужие проигранные битвы ты знаешь, а почему со своим не разобрался? Время подумать у тебя было.

— Я до сих пор не понимаю, из-за чего он выиграл.

— А ты что — не видел?

— Я был далеко. И…

— Что и?

— Мне показалось, что меня обманули и у него много орудий. Очень много. Он оседлал холм и стрелял из них оттуда. Картечью.

— Много? И сколько же? — усмехнулся Сулейман.

— Многие десятки орудий. Сотня, может быть даже больше.