— Он не умрёт! — строго, почти отчитывая, говорит Елай, и с моего взгляда точно сходят все шоры, я смотрю на парня огромными глазами, из которых по-прежнему льются безмолвной рекой слёзы. — Если ты услышишь меня и поторопишься!

Это приводит меня в себя, как будто кто-то отвешивает мне хороший, размашистый подзатыльник. В голове всё гудит.

— Нет?.. — спрашиваю я, словно мне кроме его ответа ничего в этом мире больше не нужно.

Елай качает головой.

— Нет.

И петля на груди, затянутая до боли и состояния полного перекрытия кислорода, резко даёт слабину.

— Я отдам тебе одну вещь, которая поможет изъять пулю, если ты этот прибор приложишь к ранению. — Я тут же как в тумане подаюсь вперёд, чтобы заполучить скорее его, но Елай выставляет перед собой руку, тормозя меня. И я понимаю, что эта вещь не достанется просто так. Я уже обдумываю все варианты от мольбы до нападения, когда он говорит совершено другое: — За вами хвост, даже если тебе хватит времени изъять пулю и успеть при этом завести машину, ты ни за что не уедешь отсюда сама.

Я снова открываю рот: господи, если он о том, чтобы самому вести машину, да ради…

Елаю на этот раз хватает одного взгляда, такого, которому позавидовал бы даже Алек.

— Ты должна пообещать, что уедешь отсюда ровно через три минуты, как я уведу их, — внезапно для меня озвучивает парень, и я наконец запутываюсь основательно. Он собирается рисковать собой?

— Зачем тебе это?

Он небрежно пожимает плечом:

— Я же твоя фея-крёстная.

Это должно звучать как шутка, но сталь в его голосе не даёт мне расслабиться. Я хмурюсь, пытаясь понять, где подвох.

— Время идёт, — настоятельно предупреждает Елай, и я полностью плюю на все его мотивы, даже если они вызывают подозрения.

— Договорились, — бросаю поспешно и нетерпеливо смотрю на него.

Он словно что-то проверяет, вглядываясь в мои глаза.

— Три минуты, — повторяет Елай, затем буквально из неоткуда протягивает мне маленькую серебреную штучку.

Я тут же тянусь за ней, но голубоглазый резко закрывает ладонь.

— Э! — отдёргивает он.

Моё терпение на исходе. Горячо дышу, меча в парня раздражённый взгляд. Но ему до него нет никакого дела, Елай смотрит на меня так, словно я ему что-то должна. И слава богам, до меня быстро доходит.

— Три минуты, обещаю.

— При любых обстоятельствах, — добавляет он, и я закатываю глаза.

Конечно, я уеду…

Мой рот открывается в внезапном сокрушении. Не хочет же он…

— Время, Лена, — давит этот негодяй, явно намекая на Алека.

И мне ничего не остаётся сделать, кроме как сквозь зубы вновь повторить это раздражающее:

— Договорились.

Серебреная штука наконец в моих руках, я уже почти метнулась в сторону машины, как неожиданно Елай что-то достаёт из моего кармана. Мгновение требуется, чтобы понять, что это пистолет.

Он машет им.

— Мне нужнее, чем тебе.

Тут я даже не спорю.

— Обещаю: если меня снова схватят, — начинает он, пока я иду к водительскому сидению, — я найду вас обоих в аду и никогда уже не оставлю. Поверь. Худшего наказания просто не может в принципе существовать.

На мгновение я останавливаюсь и смотрю ему в глаза. Мне не даёт покоя его странный, нацеленный на что-то неведомое мне взгляд. Я за это ещё заплачу, тут я даже не сомневаюсь.

Глаза голубоглазого зажигаются ярким неоном, затмевающим собой всё просто вокруг него, и он мне быстро подмигивает. Его ухмылка выглядит зловеще в темноте. А потом он резко разворачивается и устремляется в направлении преследователей, а я, выдохнув все нехорошие предчувствия вместе с воздухом, наконец влетаю в салон автомобиля, молясь, чтобы у меня в принципе были ещё эти три минуты.

Снять куртку, открыть кран, отмыть кровь.

Кровь…

Мой взгляд упирается в одну точку, тупо таращась на белую, блестящую поверхность раковины, которую окрашивает струями бледно-алой ледяной воды, омывающей мои руки.

Я не чувствую холода, не чувствую своего тела, не чувствую вообще ничего.

Перед глазами мелькают воспоминания, но такие смутные, словно это не со мной всё происходило за последний час. Я не знаю, кто управлял моим телом. Не знаю, кто была та девушка, которая стойко расстёгивала куртку Алека, поднимала пропитанную кровью футболку, оголяя ранение, и шептала ему слова, говоря, что всё будет в порядке и он выживет обязательно, словно он мог меня действительно слышать.

Пуля была изъята за минуту, в следующую я уже всеми возможными и невозможными силами сражалась с непобедимыми сугробами, пытаясь без промедлений выехать на ровную дорогу. Мне не хватало для этого ни умений, ни теоретических знаний, но зато во мне присутствовало желание выжить. А главное — желание, чтобы выжил Алек. Поэтому уже через три минуты я мчалась по трассе, даже не думая хоть раз бросить взгляд на спидометр или ослабить давление ноги на газ. Сжимала что есть мочи руль и просто ехала вперёд, постоянно отдёргивая себя от желания повернутся к Алеку. Я приковала глаза к дороге, думая лишь о том, что мне нельзя впускать в голову ни одной мысли про то, что он рядом истекает кровью.