Генерала Эревина поместили в одной из дальних, хорошо освещённых комнат, на широком, застеленном шкурами ложе. Никто из сопровождавших меня не подумал переступать порог. Но когда я уже собралась входить, у меня за плечом возник Алексис. Протянул мне чашу с багровым, остро пахшим напитком.

— Что это? — шепнула я.

— Вино, травы, мёд, кровь и кое-что ещё. Не спрашивайте — пейте. Вам нужны силы.

Он видел, как приподнялись мои брови, пока я медленно глотала горячее пряное питьё. Улыбнулся так, что у карих глаз собрались крохотные морщинки.

— Наш лекарь знал толк в укрепляющих. Такое и медведя на ноги поставит.

Я невольно улыбнулась такому сравнению. А он, заботливый, ретировался, только когда убедился, что чаша пуста.

В комнату я входила уже слегка захмелевшей. То ли от снадобья, то ли от того, что наконец воочию убедилась — он жив.

Свечи горели ровно и ярко, купая комнату в мягком медовом свете. Тишина окутала всё вокруг до утра — все потрясения, переживания и беды остались там, за порогом. Здесь и сейчас всё замерло в сонном уюте, и ничто не могло его нарушить.

Я была ещё слишком слаба. Голова тяжелела.

Генерал Эревин спал, укрытый до середины груди мягкой буро-коричневой шкурой. Я приблизилась, и цепкие пальцы, до сих пор сжимавшие сердце, растаяли — на шее осталась лишь тонкая, едва видимая полоска пореза. Дар надёжно сплавил края страшной раны, которая всё ещё стояла у меня перед глазами, стоило лишь прикрыть воспалённые веки.

Я осторожно присела на край широкого ложа, на котором, пожалуй, уместилось бы ещё три таких Эревина. Это при его-то росте и телосложении.

По-настоящему генеральская кровать.

И мягкая, такая мягкая…

Поход с холма до гостиного дома вымотал меня сильнее, чем я предполагала. Веки слипались. Укрепляющее питьё сейчас укрепляло лишь желание снова заснуть.

И я могла бы, всего на пару минут, прилечь вот тут с краю, чтобы не потревожить спящего.

Всего на пару минут…

Не больше.

Глава 53

И она, конечно же, снова пришла к нему во сне. Этот сон был не из тех, пересказ которых заставил бы покраснеть и его солдат, но всё же, всё же…

Она льнула к его телу — живая, тёплая. И запах пряной мяты снова кружил ему голову. Если это и есть его посмертие, то он зря цеплялся за жизнь.

Он хотел было повернуться набок, увлечь её за собой, — сонную, гибкую, нежную — забыться в ней до отупения, до забытья. И она уже доверчиво прижималась к его плечу, тёрлась носом о его шею, заставляя кровь вскипать. Его рука провела по её спине и…

— Оа-а-ах!

Она почти успела воровкой выскочить из его сна, как проворачивала это много-много раз прежде. Но он успел перехватить её за плечи и прижать к себе. Не в этот раз, лесная кошка.

Пусть этот сон запомнится ему надолго.

— Г-г-генерал?..

Он распахнул глаза. Сон завершился. Она лежала рядом.

— Пустите, — зелёные глаза распахнуты от шока, румянец во все щёки. — Пожалуйста.

Нет, совершенно непонятно. Это сон во сне?.. Или горячка от всего случившегося?

— Что… вы здесь делаете?

— Я вам сейчас всё объясню. Вы только, — она предприняла новую безуспешную попытку вырваться, — пустите.

Она вся сжалась под его рукой — живая, настоящая. Велена…

— Исключено, — прохрипел он, откинув голову на подушку и уставившись в потолок, чтобы не искушать себя больше положенного. — Сначала объяснитесь, что вы делаете в постели генерала?

Она вся так и вытянулась у него под боком, как стрела. Замерла. И высвободиться больше не пыталась.

Творец, что на него нашло? Кошмар на площади ещё вгрызался в память, а всё, что было важно для него сейчас, не дать сбежать ей из его постели.

У этой женщины дар — лишать мужчин остатков разума.

— Постель что надо, — пробубнила она ему в плечо. — И как вы только вытерпели столько-то дней в нашем доме?

Променять просторное, слишком просторное генеральское ложе на куцую кровать с такой-то сиделкой? Неравноценный обмен. Он был готов хоть сейчас вернуться в дом на холме.

— Так вы ответите на мой вопрос?

Она помолчала, тихонько вдохнула.

— Очнулась и… Нянька сказала, вы живы, но… Пришла убедиться.

И пока она рассказывала, Арес твёрдо решил, что Алексис получит от него надбавку к жалованию — ему давно пора обновить свой тяжёлый доспех.