Можно было догадаться, что вторым сердцем как раз и были глаза…

Альда знала, что хотя колдуны жили много дольше обычных людей, их второе сердце порой остывало ещё до их смерти, и тогда по той части тела, что служила ранее выходом для магии, постепенно расползалось омертвение.

Альда посчитала: получалось, что Адмирре потерял способность колдовать за несколько лет до того, как Эстос попал в Соколиный дом. Это явно был не тот колдун, что напал на Вилвиров. Но вот что странно: из семи умерших за те годы колдунов три имели отношение к роду Алмос. Шуни Адмирре был Алмосом по матери, а двое других… Двое других были Гаэлар Алмос и Арбэт Алмос, наречённый Альды и его отец.

Это совпадение. Адмирре ослеп за годы до смерти и жил в уединении, ни для кого не представляя опасности. И если убийство Арбэта Алмоса и его старшего сына привела к падению Изумрудного дома, то смерть Адмирре, кажется, вообще прошла незамеченной.

От воспоминаний от Гаэларе Альде, как это обычно бывало, стало невыносимо грустно. Прошло уже столько лет, когда же мысли о нём прекратят наконец её ранить? Сколько лет её ещё ждать?

Альда вернула книги на полку. Ей было пора в Соколиный дом.

***

Стража и слуги на воротах пропустили её беспрепятственно и даже отправили с ней мальчишку-прислужника, чтобы помочь добраться до покоев третьего господина. Сама Альда вряд ли бы нашла дорогу — даже со своей выучкой. Она считала двери и повороты, но запомнить все не смогла и, как выяснилось, в одном из маленьких садиков, через которые они с мальчишкой проходили, и вовсе сбилась со счёта.

Когда они шли по длинной крытой галерее, Альда заметила, что они, вместо того, чтобы спуститься по ступеням в другой из садов, прошли галерею до конца и оказались в пышном зале для приёмов, где она до того не была.

— Утром меня вели другим путём, — сказала она, оглядывая высокий потолок, который терялся во тьме.

— Да, через Сад семи фонтанов. Но сейчас четвёртый господин принимает там гостей, они наблюдают за цветением полуночницы, — пояснил мальчик. — Можно пройти через сад Серебряных камней, но это будет долго. Быстрее будет через покои первого господина.

— А мы не побеспокоим его? — на всякий случай спросила Альда.

— Покои первого господина, — горделиво сообщил прислужник, — включают сорок три комнаты, семь дворов и три сада. Мы не будем приближаться к его личным покоям.

Из зала приёмов они попали в круглую комнату, уставленную мягкими диванами и освещённую несколькими десятками свечей, которые висели в воздухе примерно на уровне пояса.

— Поспешим, — тихо сказал мальчик. — Раз здесь зажгли свет, значит, первый господин может быть где-то поблизости.

Они прошли ещё две комнаты, свернули в широкий коридор, потом в узкий, потом прошли через садик и наконец оказались в коридоре, стены которого были увешаны старинными медными щитами. Его Альда помнила — это было совсем близко от покоев Эстоса.

Когда они дошли до медных же дверей в конце галереи, они неожиданно распахнулись. Стражники, стоявшие по бокам, торжественно воздели искрящиеся красноватым колдовским пламенем жезлы, которые использовались в поместье вместо мечей. Хотя, как заметила Альда, мечи у охраны тоже были…

В дверях показались двое мужчин, оба в простых, без украшений шёлковых одеяниях: тот, что постарше, в жемчужно-сером; тот, что помладше, в красном.

Мальчишка-слуга низко склонился, и Альда вслед за ним.

У мужчины постарше были длинные чуть тронутые сединой волосы; они были заплетены в плоскую тугую косу, перекинутую через плечо. Мужчина перебирал её конец пальцами. На указательном было крупное кольцо с непрозрачным синим камнем. Других украшений этот человек не носил, но Альда и не думала, что Ульпин Вилвир, первый господин Соколиного дома и глава Совета Одиннадцати, и у себя дома надевает тяжёлое золотое оплечье советника и зубчатый венец, как на торжественных ритуалах.

Альда узнала его, хотя раньше не видела вблизи. Узнала по горделиво поднятой голове и острому профилю. А ещё она не могла не заметить сильного сходства первого господина с Эстосом: та же форма лица и резкие скулы, те же тяжёлые веки и узкий рот. Но лицо Ульпина казалось недоброжелательным и грозным, возможно, из-за слишком крупного носа и мощного подбородка, да и глаза у него были тёмными.

Альда тоже отвесила поклон.

— Первый господин, нижайше прошу высокого покровительства! И пусть ваш светлый спутник простит мне темноту невежества, — проговорила он с детства заученные фразы, слишком поздно сообразив, что секковийка вряд ли могла знать, как приветствовать главу дома и как обратиться к человеку, статуса которого она не знала, но который явно был близок главе.

Хорошо, что хотя бы акцент не забыла изобразить!

— Ты должно быть, ты самая девушка, которую требовал Эстос? Благодарю тебя от имени сына.