— Рада служить великому дому, — ответила Альда, заметив, что от своего имени первый господин её благодарить не стал.

— И как ты ему служишь? — спросил мужчина в красном, усмехнувшись.

Альда наконец перевела глаза на него — и внутри всё содрогнулось.

У этого мужчины был узкий и ровный, как треугольник, подбородок, знакомый в стране каждому по изображениям на монетах. Фамильная черта последней правящей династии. Но Альда вздрогнула не поэтому: и треугольный подбородок, и длинный рот слишком ярко напомнили ей о принцессе Матьясе. Она сокрушалась, что ни один из сыновей не унаследовал от неё столь знаменитых черт королевского дома Карталя… Её сестре, оказывается, повезло больше.

Человек в красном мог быть только Ассаром Вилвиром, вторым господином и наследником Соколиного дома, сыном старшей принцессы, племянником младшей принцессы Матьясы и внуком последнего короля.

— Третий господин очень болен, — ответила Альда, — я просто подношу ему питьё, когда то требуется. К сожалению, больше я ничего не в силах для него сделать.

Ассар Вилвир опять усмехнулся, и очень неприятно.

Его отец заметил ухмылку, и по его лицу скользнула тень раздражения, но вслух он ничего не сказал.

— Что ж, — произнёс он, — если Эстосу от этого легче, пусть так и будет. Можешь идти…

Альда поклонилась еще раз и посторонилась, чтобы первый и второй господин Соколиного дома могли пройти.

Странно, но она не почувствовала ничего особенного, когда встретила Ульпина Вилвира. От Дзоддиви у неё мурашки бежали по коже, его силы странным образом ощущались, но Вилвир, встреть она его на улице, показался бы ей совершенно обычным человеком.

Когда Альда вошла, Эстос спал, уронив голову на груду тетрадей и свитков, которые перенёс к себе в постель.

Девушка старалась ступать бесшумно, чтобы не разбудить. Она не могла бы сказать, почему это важно — не будить его. Она просто хотел побыть с ним вот так — тихо, спокойно, не встречаться с его взглядом, потому что от этого её каждый раз обжигало счастьем, и болью, и осознанием вины.

Ты убивала колдунов?

Голос Дзоддиви всё звучал и звучал в её голове, а она безнадёжно повторяла старый ответ:

— Да, я убивала.

Cможет ли она вынести взгляд Эстоса, когда тот поймёт?..

Ей ведь нужно сделать два удара, не один, — и даже она не сумеет быть быстрой настолько, чтобы Эстос не понял. Он поймёт. Поймёт, что она его предала, что та, которой он так доверял, была подосланной убийцей.

Она успеет увидеть разочарование и отвращение в его взгляде.

Или придётся ударить сзади, в спину, в темноте… Не потому, что ей иначе не достичь цели, а потому что она больше всего на свете боится увидеть его глаза в то последнее мгновение.

Альда старалась думать о нём, как об обычной жертве. Будь это так, что бы она делала? Выбирала бы момент, искала бы второе сердце, решала, как именно этого человека нужно убить.

Ему подойдёт сталь.

Кинжал был любимым оружием Альды. Стрела безопасна для неё самой, но не так надёжна; удушение было долгим и безобразным; яды плохо и непредсказуемо действовали на колдунов.

Она бы выбрала кинжал. Кинжал быстрый и… требующий быть рядом, совсем близко. Такой, что смерть ощущаешь едва ли не пальцами.

Но она не может, не может. Она убьёт любого другого колдуна, но Эстос — он нечто иное, нечто большее!..

Альда почувствовала, как глаза у неё защипало и на них выступили слёзы. В груди стало тесно, так что ей пришлось снять с шеи плотный секковийский шарф — он душил, словно тяжёлый жаркий зверь, лёгший ночью на спящего.

Альда села на край кровати, и от шороха ткани Эстос проснулся. Его взгляд был непонимающим, но лишь одну секунду:

— Ты уже здесь?

— Твоя боль не вернулась? — спросила Альда.

— Нет… — Эстос замолчал, как будто прислушиваясь к тому, что происходило с его телом. — Хочется спать сильнее обычного, но на этом всё.

— Уже за полночь, — пожала плечами Альда. — Но в этом доме как будто никто и не думает ложиться. В одном из садов четвёртый господин принимает гостей, а в том переходе, где медные щиты, я встретила твоего отца и старшего брата.

— Ассара? — переспросил Эстос.

— Да, его. Он показался мне… не очень доброжелательным.

Эстос сгрёб все книги и тетради в одну сторону.