— Ассар — наследник Соколиного дома, этим всё сказано.

— Любимчик отца?

— У отца нет любимчиков. У него пятеро сыновей, но нет ни одного, что был бы без изъяна.

Альда пожала плечами и начала накручивать на палец одну из косичек:

— А разве есть хоть один человек без изъяна?

— Будущий первый господин Соколиного дома должен таким быть.

— И что не так с твоим старшим братом?

— Он не очень сильный колдун, вот в чём беда. Люди думают, что когда король умер, не оставив наследника, то власть просто упала в руки моему отцу, как спелый плод, но это не так. Ему пришлось за неё бороться. Он никогда бы не женился на принцессе, если бы не жестокая необходимость. Он должен был сделать это, чтобы получить власть, хотя принцесса ему не подходила.

— В каком смысле? — спросила Альда, не понимая пока, к чему Эстос это говорит.

— Принцессе было тридцать шесть, её лучшая пора уже миновала… Король не выдавал дочь замуж, потому что боялся, что её супруг может захватить власть. Он решил найти дочерям мужей только тогда, когда у него появится сын, наследник… Сын всё не появлялся, а принцессы старели. Но дело не только в возрасте — в Картале достаточно целителей, которые помогли бы зачать и столетней старухе, если бы первый господин о том попросил. В роду короля не было способных колдунов, никогда. Их кровь слаба… Ассар владеет кое-какой силой, но главе дома потребна вовсе не такая, иначе дом… он зачахнет.

— Как Изумрудный дом, — тихо сказала Альда.

— Да! — воскликнул Эстос, бросив на Альду изумленный взгляд. — Удивительно, что ты знаешь эту историю. Изумрудный дом был великим, но посмотри, что с ним стало! И по тем же самым причинам. Его глава взял в жёны вторую принцессу… Их теперешний первый господин — двоюродный брат Ассара по матери и тоже слабый колдун. Можно уже сейчас посмотреть, во что превратится Соколиный дом, если его возглавит человек, обделённый талантом.

— Но твой отец может назначить наследником любого из детей!

— Четвёртый господин одарён и мог бы стать великим колдуном, но он не обладает ни характером, ни силой воли. Лошади, игры в кости, петушиные бои и женщины — это всё, что его интересует. Пятый господин не исключительно хорош, но колдует много лучше меня и Ассара. Беда в том, что он излишне честолюбив, а ещё вспыльчив и недальновиден, действует сгоряча, не подумав. Он способен настроить даже самых верных союзников против себя.

— А ты?

— Я рождён вне дома. Даже если бы я был сильным колдуном и не страдал от неведомой хвори, от нашего дома многие бы отвернулись, возглавь я его. Так что отец несчастен. Вот если бы к талантам четвёртого добавить решительность второго, получился бы хороший наследник…

— Мои родители хотели, чтобы у них был сын. Но родилась только я.

— А я рад, что родилась ты… — Эстос провёл рукой по щеке Альды.

Вопреки всему, что Альда знала о себе, она не отпрянула, а наоборот потянулась навстречу.

Горячие, чуть подрагивающие от напряжения пальцы Эстоса скользнули ближе к её губам, провели короткую дугу под нижней, а потом…

А потом он сам коснулся её губ.

Альда пустила его внутрь с жаром, с готовностью, которые напугали её саму… Она не владела собой, в голове стало гулко и пусто до головокружения, и была одна лишь мысль — целовать его ещё и ещё, так это было приятно. Её словно сжирал изнутри медленный сладкий огонь…

Она вдруг поняла, что обеими руками притягивала Эстоса к себе — и сама не помнила, как и когда это сделала.

Его тело — широкая грудь, разворот плеч — казалось странно большим, крупным. Если бы Альда не была уверена в том, что и без оружия сможет обездвижить любого мужчину, ей, наверное, стало бы страшно от их близости и от их разности. Но сейчас… Касаться Эстоса, не пытаясь выискать второе сердце, казалось блаженством. Это был не огонь страсти, о котором слагали песни и поэмы, это было успокаивающее тепло близкого очага или пряного питья, поднесённого в холодный, промозглый день… Альда хотела бы остаться так навечно.

Альда прижималась к Эстосу всем телом, обнимала его, точно боясь отпустить, и сама не заметила, как стянула рубашку с его плеча.

Эстос остановился и посмотрел на застывшую ладонь Альды.

— Ты хочешь меня? — спросил он. Голос его был глухим, хрипловатым и тёплым, таким же обволакивающе тёплым, как их близость. — Хочешь?

Всё внутри Альды повторяло это простое и короткое слово, и потому, что это было правдой… Она хотела, и давно. Нет, не именно Эстоса — просто узнать, что это значит, быть с мужчиной.

— Да.

Эстос ничего не сказал, только шумно втянул воздух и прижался губами к виску Альды.

Он целовал её всё смелее, ласкал скулы и шею, а его пальцы тянули застёжки на куртке.

— Да, — снова прошептала Альда, — но, пожалуйста, не сейчас. Потом.

Она подозревала, что настоящая секковийка не сказала бы такого, но всё же произнесла:

— Для меня это слишком быстро.

Эстос, словно не слыша её слов, припал губами к её шее так низко, что Альда невольно содрогнулась от стыда — и от возбуждения тоже. Никто ещё не касался её настолько бесстыдно.