Альда склонилась перед первым господином, как её учили, и тот милостиво кивнул в ответ.

— Мне нужно немного твоей крови, — сказал Алмос. — Совсем немного. Ступай с восьмым господином, — он кивнул на Шкезе. — А потом тебя проводят к Гаэлару.

Шкезе увёл её в большую комнату, где на полках громоздились груды свитков и книг, а на столе в открытых ларцах хранились загадочные жидкости и порошки. Шкезе взял со стола маленькую плошку, на дне которой было совсем чуть-чуть густой голубой жидкости, не больше ложки.

— Дай мне руку, — приказал Шкезе.

Альде было страшно, но она подчинилась беспрекословно.

Шкезе маленьким ножичком скользнул по подушечке среднего пальца так легко и быстро, что Альда почти не почувствовала боли.

Кровь закапала с пальца, и Шкезе подставил под капли плошку. Он отсчитал шесть капель, а потом начал перемешивать кровь с голубой жидкостью. Она должна была поменять цвет от крови или хотя бы потемнеть, но этого не произошло.

— Слуги отведут тебя в комнату для занятий, — Шкезе махнул в сторону Альды рукой, отпуская. — Палец скоро заживёт.

Принцесса Матьяса часто, почти каждый раз, придумывала предлоги, чтобы отвлечь сына от игр и занятий с Альдой, поэтому в тот день, когда Гаэлара позвала служанка по какому-то важному делу, никто не удивился. Гаэлар последовал за служанкой, а Альда вернулась из сада в павильон, где они занимались, и взялась за книгу. Читала она тогда ещё медленно. Её отвели обедать — по-прежнему без Гаэлара, — потом вернули обратно в комнату для занятий, и только через час после этого туда вошла принцесса Матьяса. Она смерила Альду холодным взглядом и спросила:

— Где мой сын?

— Я не знаю, госпожа. Его увели — я думала, что по вашему распоряжению.

Холодность на лице принцессы сменилась тревогой, почти что страхом. Её черты ожили и стали… красивыми.

Матьяса обернулась с служанке и прошипела:

— Немедленно отыскать второго господина.

Она вышла из павильона, а Альда, не спросясь, бросилась следом за ней. Служанку, уведшую Гаэлара, быстро нашли. Она сказала, что мальчик находится в покоях первого господина.

Когда принцесса ворвалась туда, то нашла сына на одной из террас. Он спал на подушках в тени, а двое слуг махали над ним опахалами.

Принцесса подошла к нему, а Альда остановилась у входа. Гаэлар спал? В середине дня? В покоях своего отца? Что же здесь происходило?

С протяжным всхлипом принцесса опустилась на колени возле сына и разразилась рыданиями. А потом она начала кричать…

Слуги забегали, прислужники заметались, в покоях появились первый господин и Шкезе. Принцесса плакала и кричала, спрашивала, зачем они сделали это с её сыном, а Альда ничего не могла понять. Она только заметила, что запястье Гаэлара замотано белой тканью, и принцесса указывала именно на эту повязку.

Потом, в приступе злости и отчаяния, Матьяса сорвала ткань с запястья Гаэлара и швырнула мужу прямо в лицо.

Альда, стараясь держаться подальше от разъярённой принцессы, вдоль стены проскользнула к Гаэлару, который всё ещё спал. Крики должны были давно его разбудить, и это значило, что сон не естественен: его либо чем-то опоили, либо он был под действием заклятья.

Запястье Гаэлара оплетала свежая татуировка. Из-за того, что кожа покраснела и припухла, нельзя было в точности разобрать рисунок, но напоминал он сплетение угловатых ветвей. И это был не просто рисунок, линии как будто выступали над кожей.

Альда сначала подумала, что это была обычная ритуальная татуировка колдуна. Гаэлар был достаточно взрослым, чтобы получить первую. Альда не разбиралась во всех тонкостях, но знала, что с помощью особых татуировок колдуны могли увеличивать свои силы, или получать власть над определёнными стихиями, или осваивать ранее недоступные заклинания. У Арбэта Алмоса татуировок было так много, что на правой руке они поднимались выше локтя.

Но принцесса Матьяса не стала бы так неистовствовать из-за колдовской татуировки.

И тут Альда вспомнила про мисочку с голубой жидкостью и поняла.

Это была не колдовская татуировка, а татуировка назначенных звёздами. Клятва, не произнесённая словами, а высеченная в человеческой плоти. Она связывала пару окончательно, так что один не мог без другого.

Её полагалось нанести в десять лет, но принцесса Матьяса как могла оттягивала этот момент, потому что это окончательно связало бы её сына с простолюдинкой. И вот её муж просто сделал это — приказал Шкезе взять кровь Альды, приготовить особую краску и нанести татуировку.