— Ты вспыльчив, shael’adessir, — проговорил Драм. — Вспыльчивость — непозволительная роскошь для aur’adess…

— Чего? — нахмурился юноша.

— Магии огня, — эльф поднял голову и обнажил зубы в улыбке. — Если ты не будешь управлять силой, она будет управлять тобой.

— Да, да, уже слышал. В Академии разве что камни об этом не говорят. А я так скажу: если не будешь показывать силу, тобой будут управлять другие. Это моё мнение из меня не выдолбили за годы обучения седые книгочеи Вальморы, так что можешь и не пытаться, тёмный эльф.

— Ни в коем случае, — загадочно улыбнулся Драм, направив взгляд вперёд на дорогу, — Некоторых убеждать — напрасный труд.

Вечером, когда солнце коснулось Драконьих гор, путники остановились на ночлег, разведя костёр подальше от дороги. Этот привал должен был стать последним перед городом. Игнат освободил руки от повязок и всё старался придвинуться ближе к огню, грея широкие ладони, выглядевшие несуразно в сравнении с тонкими запястьями. На его коленях лежал посох.

— И на кой тебе эта палка? — проворчал Таринор, подбросив хвороста в огонь. — Для растопки взял?

— Ещё чего, — огрызнулся юноша. — Это подарок. От старого друга. Да и шагать до Дракенталя и обратно с ним было удобно…

Он вздохнул и неожиданно переменил тему, обратившись к эльфу:

— Так значит, тебя зовут Драм Дирен.

— Да. И, как уже говорил, я не шпион, не убийца и не лазутчик, как ты наверняка уже успел подумать.

— И кто же ты тогда? — Игнат неожиданно взглянул эльфу прямо в глаза, отчего тот, глубоко вздохнув, опустил взгляд.

— Это мне ещё лишь предстоит выяснить, — эльф снял капюшон, открывая лицо прохладному ночному ветру. — Сегодня на небе прекрасная луна.

Драм принялся гудеть какой-то мотив, а потом негромко запел. Песня, что он затянул, была на языке этельдиар, так что слова были непонятны никому, кроме него самого. И всё же переливчатое пение завораживало, Драм оказался неплохим певцом. Таринор, хоть был не большим поклонником музыки, слушал с удовольствием. Сверчки перестали стрекотать. Сам ветер будто бы прервал свой монотонный вой, дабы не портить песню эльфа. Когда он закончил, наёмник всё ещё пребывал в некоем замешательстве.

— На колыбельную похоже, — улыбнулся Игнат, глядя на Драма, и тут же зевнул. — Или это час поздний, и для меня всё будет колыбельной.

— Эту песню мне пела мать, — ответил тот, несколько смутившись. — Когда-то давно. В прошлой жизни. Остаётся надеяться, что Селименора услышит меня и даст знак.

— Драм, не знаешь, кому нужно помолиться, чтоб еда подольше не портилась? — спросил Таринор, извлекая из сумки кусок хлеба, густо покрытый пушистой зелёной плесенью.

— Дай-ка это мне, — эльф протянул руку.

Таринор удивился, когда Драм без тени брезгливости вертел хлеб между пальцами, мял и разглядывал его, но, когда тот принюхался и откусил кусок, к горлу наёмника подкатил ком.

— Ты что, только что сожрал заплесневелый хлеб? — побледневший Игнат, судя по всему, испытывал то же самое. — Меня сейчас стошнит.

— Такой вот у нас Драм, — вздохнул Таринор. — Ест всё, что растёт и зеленеет. Поганки, мухоморы, теперь вот и плесень. Говорил, что хлеб ему нельзя, а теперь, гляди-ка, уминает за обе щёки.

— В таком виде — можно, — сказал эльф, закидывая оставшийся кусок в рот. — Напоминает о доме. Когда-нибудь расскажу вам об изысканных блюдах, что подают на стол благородных семейств Улунтара.

— Я, пожалуй, от такого рассказа воздержусь, — усмехнулся Игнат. — Иначе распрощаюсь с ужином. А укутаться ничего не найдётся? Все мои вещи остались в трактире.

— Держи, — Таринор протянул свой плащ. — И ляг поближе к костру, только не спали. Иначе твоему дружку в городе придётся раздобыть мне новый.

Засыпая, наёмник мысленно благодарил предков Рейнаров за то, что они решили поселиться в месте с таким мягким климатом, что ему оказалось достаточно стёганки, чтобы не замёрзнуть ночью.

***

— Добро пожаловать в Дракенталь, — простуженным голосом буркнул привратник, приветствуя троих путников.

— Где можно найти командующего городской стражей? — спросил один из них, рыжий и тощий. — У меня к нему важное поручение.

— В это время господин командующий бывает у юго-западной караульной башни. Если идти вдоль стены, она будет третьей отсюда. Там и спросите.

Путники поблагодарили привратника и пошли своей дорогой. Один из них, тот, что в капюшоне, показался старому часовому подозрительным, от него будто веяло холодом. Но мало ли подозрительных личностей пересекает городскую черту за день? Каждого допрашивать — у ворот очередь выстроится до самого Алого брода! Торговля встанет, по шее дадут. Да и, в конце концов, ловить воров и карманников — работа стражи, а если этих самых воров и карманников не будет? Нелепо будет лишать ребят работы, им же семью кормить. Ладно ещё, когда велят прокажённых не пускать, а тут как угадаешь, что за человек? К тому же, тот, что с мечом, назвался наёмником, а наёмников велено было пускать без лишних вопросов…