традициям, должна «промелькнуть за несколько секунд перед мысленным

взором» погибающего, и не к его родственникам, и не к руководящим лицам

любого ранга, а к машине. К своей работе, к заданию, к тому, чтобы оставить

товарищам как можно меньше неясностей и как мож-

341

но больше результатов своего последнего эксперимента!

Вот чего хотел Анохин: дать людям хоть какую-то ниточку, держась за

которую они смогли бы распутать сложный клубок загадок, связанных с гибелью

опытного истребителя. На это он, повинуясь безошибочному душевному порыву, и бросил секунды, которые считал последними в своей жизни.

Это уже не техника. Это — этика. Причем этика, как мне представляется, самая высокосортная.

* * *

При всем благоговении, которое я смолоду, можно сказать, с самых первых

дней пребывания в ЦАГИ, испытывал по отношению к опытным и

экспериментальным самолетам, быстро выяснилось, что сами по себе они не

летают. Летают на них люди. И, как в любом виде человеческой деятельности, при этом всплывает множество моральных, этических и прочих душевных

проблем, причем проблем сугубо земных едва ли не чаще, чем небесных. Чтобы

обнаружить это, не требовалось особой наблюдательности: яркие, бесспорные

факты ежедневно сами бросались в глаза.

Интересно, что поначалу такие факты выглядели вполне законченными, аккуратно — как патроны в магазинную коробку — укладывающимися в какую-то стройную систему. И лишь постепенно, чаще всего — при столкновении с

исключениями, в которых означенная система неожиданно теряла свою

стройность, на свет божий выползали сомнения, колебания, противоречия —

появлялась проблема.

Взять хотя бы известное, уже не раз затронутое литераторами положение: как

летчик-испытатель «берется» или «не берется». Впрочем, нет — он всегда

берется за любую предложенную ему очередную работу. Это на руководителе

испытательного или конструкторского коллектива лежит нелегкая обязанность —

прежде чем предлагать очередную работу летчику, взвесить все обстоятельства, начиная от формы, в которой он сейчас находится, его квалификации, возможностей, даже склонностей и кончая самой целесообразностью проведения

предполагаемого испытания. А летчик — он всегда «за». Скрытую борьбу за

получение нового, сложного, интересного, порой опасного задания я наблюдал

среди своих коллег, без преувеличения, не-

342

счетное число раз. Тенденцию же уклониться от подобной чести — настолько

редко, что каждый такой случай воспринимал как нечто противоестественное, как

выпадающую точку, как исключение, вызывавшее прежде всего реакцию

удивления, а в дни безапелляционной молодости — и безоговорочное осуждение.

Словом, на сей счет тоже существует традиция. И, надо сказать, традиция

хорошая, правильная, явно идущая на пользу делу и в то же время как-то

подымающая внутренний облик нашей корпорации. И конечно, не случайно

прошло немало лет, пока жизнь не заставила меня впервые задуматься над тем, всегда ли этот традиционный образ действий летчика-испытателя безоговорочно

хорош? Не знает ли и это доброе правило своих исключений?

Алексей Иванович Никашин был одним из первых в нашей стране летчиков-испытателей с высшим инженерным образованием.

До поступления в Военно-воздушную академию он успел несколько лет

полетать в строевых частях. И не просто полетать, но даже приобрести столь

ценный для испытателя боевой опыт: орден Красного Знамени — большая

редкость в довоенные годы — напоминал об участии совсем молодого тогда

летчика Никашина в отпоре войскам Чжан Цзо-лина на Китайско-Восточной

железной дороге в двадцать девятом году. Он летал умно, смело и чисто.

Особенно широкую известность получили его полеты на разных модификациях

самолетов, начиная с «ЛаГГ-первого», созданных в конструкторском бюро С. А.

Лавочкина. Можно без преувеличения утверждать, что и в знаменитом Ла-5, и в

Ла-7, и в последующих машинах этого коллектива продолжала жить немалая

доля творческого труда Никашина. Выполнил он и много разных других заданий

и вот должен был начать испытания новой машины — первого детища молодого, едва образовавшегося коллектива. Я встретил его за несколько дней до начала

этой работы и задал тот самый вопрос, который обязательно задает испытатель