Шрифт:
говорится, «кого голосом, а кого и волоком» — на безопасное расстояние.
И тогда самолет взорвался!
Как только немного рассеялся дым и попадали на землю поднятые взрывом
комья грунта и обломки машины, Гризодубова осмотрелась и в наступивших
предрассветных сумерках быстро обнаружила группу людей, стоявших на
почтительном расстоянии от места происшествия. Судя по погонам на плечах, это были офицеры. Но Гризодубова не сочла возможным отнести их к числу
носителей воинских званий. Она неторопливо (теперь уже можно было делать все
неторопливо) оглядела проявлявшую слабые признаки смущения компанию и
небрежно бросила:
— Эх вы, мужики! Вам бы юбки носить. .
Гризодубова не боялась сложных ситуаций в воздухе, не боялась опасных
боевых вылетов за сотни километров в глубь занятой противником территории, не боялась ни одной из многообразных трудностей жизни на войне, не боялась —
и не боится по сей день — и. . гнева начальства (вид смелости, встречающийся в
жизни едва ли не реже всех предыдущих, вместе взятых). При этом свою точку
зрения Валентина Степановна доводит до сведения собеседников любого ранга, неизменно заботясь прежде всего об убедительности и лишь после этого — о
светскости формулировок.
Однажды — это было без малого года через три после моего прихода на
новое место работы — несколько руководящих товарищей соединенными
усилиями настойчиво убеждали Гризодубову избавиться от некоторых
сотрудников летно-испытательной базы, хотя, по мнению самой Валентины
Степановны, люди, о которых шла речь, были полностью на своем месте. После
длительных, ни к чему не приведших дебатов один из уговаривающих не
выдержал и раздраженно! воскликнул:
— Валентина Степановна! Вы же умная русская женщина. Ну, скажите сами: что может так прочно
397
связывать вас с каким-нибудь. . — и он назвал фамилию одного из «спорных»
персонажей — инженера нашей базы.
— Очень просто, — ответила Гризодубова. — Мы с ним провоевали вместе
четыре года. Впрочем, вам этого не понять. Вас в то время поблизости не было..
Так она и не дала в обиду никого из намеченных к увольнению людей. Если
вдуматься, этот случай не так уж сильно отличается от того, когда она
вытаскивала экипаж из горящей машины.
В противоположность многим вообще добрым людям Гризодубова не только
желала, но умела, как, впрочем, умеет и сегодня, оперативно, по-деловому, не
словом, а делом помочь каждому, кто только к ней ни обратится. А обращаются
довольно часто: душевные свойства Валентины Степановны известны в авиации
я вокруг нее очень широко. Ими пользуются. Ими, если говорить откровенно, порой даже злоупотребляют.
Общение с такими людьми, как Герой Советского Союза и Герой
Социалистического Труда Гризодубова, — надежное средство для
восстановления пошатнувшейся веры в человечество..
Доброе отношение сослуживцев оказалось первым, но не единственным
даром судьбы, доставшимся мне па новом месте. Полетав немного на Ли-2, я
получил возможность отвести душу за штурвалом более современного и
солидного самолета — одного из четырехмоторных бомбардировщиков, имевшихся у нас на ЛИБе (летно-испытательной базе). Правда, это была далеко
не новая машина, да и полеты, которые мне довелось на ней проводить, едва ли
заслушивали названия в полном смысле слова испытательных. Но это были все-таки полеты.
А еще через несколько месяцев фортуна улыбнулась мне совсем уж, что
называется, до ушей: наша фирма приступила к созданию радиолокационных
прицелов для самолетов истребительного типа. Единственным летчиком ЛИБа, летающим на реактивной технике, в тот момент оказался я. А потому мне и были
поручены эта испытания.
Так определилось мое основное амплуа на несколько последующих лет, в
течение которых я летал преимущественно на опытных реактивных
истребителях, созданных в конструкторских бюро, которыми руководили А. И.
Микоян и М. И. Гуревич, С. А. Лавочкин,
398
А. С. Яковлев. Правда, к нам эти машины попадали уже испытанными. На мою
долю оставалась доводка нашего специального оборудования да разработка
методики его использования. Но и это было интересно, А главное, никто не мог