— Я могу сказать ещё одну гадость, не злись только, — Фарэм коротко сжал мою руку ниже плеча, чем заставил на себя посмотреть, позабыв про страх внешности. — А ты не думала остаться? Попробовать отречься от Зова и остаться. Там, где тебе будет комфортно, среди снега Пика. И… со мной.

— Отречься? — предложение походило на пожелание добровольно отсечь руку или ногу. Или и то, и другое разом.

— Не будет такой боли. Остальное… к остальному привыкнешь, — нелий скривился и отвёл глаза.

— Как ты привык просыпаться от кошмаров? — я усмехнулась, пряча за усмешкой противный горький кашель.

— Твой кошмар будет начинаться каждое утро, — прошептал он и поджал губы.

— Думаешь, я ни разу ни желала, чтобы на его месте был ты? Желала! — рассматривая губы Фарэма, я прикусила свои. Эхо поцелуя Ярчайшего коснулось их. — Сколько же раз желала, сколько! Но что я могу сделать?

Расслабившись со вздохом, я склонилась к юноше и положила голову ему на плечо. Его вдох защекотал мне макушку.

— Если бы знал…

Фануиурэм хранил иной запах, запах тепла. Был магом льда, но нёс жар, поддавался эмоциям, но советовался с ними. Я слышала, как бьётся его сердце. Гулко, сильно, как барабан, зовущий в самое пекло битвы. Сжав кулак, я легонько ткнула им в грудь юноши.

— Здесь ты горячий! Ты — Огонь, горишь назло холоду всего Пика. А он… Как у него вообще там же хоть что-то смеет биться? Лёд был бурлящей водой, а там — камень! Речная галька, которой только и осталось, что рассыпаться песком!

От раздражения на Ралтэфара я бы, наверное, намного сильней ударила бы Фарэма. Он вовремя перехватил руку и, сжав кулак в ладони, поднёс к своим губам. Я так удивилась, что не сопротивлялась, да и не приносили его слова ни боли, ни тоски.

— Боги сохранили вас такими, какими вы стали и позволили именно таким вам встретиться. Не зная Ярчайшего, не гневись на него за то, что не можешь понять. И ему стоит попытаться осознать, что он судит о тебе, тебя самой не зная, — Фарэм отнял мою руку от лица и с улыбкой стал её разглядывать. — Не задумываясь о судьбе, его сердце нарекли каменным вместе с его хозяином, и он, позволив решить за себя, подтверждает своё имя. Мне не понять твоего горя так, как его видишь ты. Однако, кое-что я могу сделать. Могу разделить с тобой твою боль, выпить за тебя хотя бы часть, если позволишь.

— Позволяя принять место рядом с тобой, мне кажется, я занимаю чужое место, — мерный говор утешил меня. Ответно сжав руку Фарэму, я забрала ладонь. — Прости.

— Я не тороплю тебя. Твои чувства сейчас сильнее разумности, — усталый взгляд кронкнязь перевёл на огонь в очаге. — Прислушайся только к моим словам. Не бросайся поступками. Даже будучи мелкими и внешне ничтожными, они могут решить чью-то чужую судьбу.

На его просьбу я лишь кивнула. Я осознавала, что многие пылающие чувства со временем блекнут, важное отходит на второй план. Многое, но не Зов. Боги лишили его срока давности, его сила росла всё больше с каждой новой жизнью. Однако, решимость Ярчайшего не брала это в расчёт.

Возвращение в княжескую усадьбу виднелось для меня одним — начало отсчёта времени для провозглашения окончательного решения. Именно так, я должна была решить как мне поступать, забыв совсем о том, что меня накрепко заперли в определённые рамки, лишив выбора как такового. А мне ещё никто не верил! Вот же смех сквозь слёзы! Обещали не обманывать, уверяли, что не будут неволить! А что получается? В точности, да наоборот!

Я старалась не торопиться, успокоиться, прислушаться к окружению и миру вокруг меня. Сестра-Наставница не наведывалась ко мне, а идти в храм Ледяной Столицы, чтобы обратиться к ней наверняка… Вместо же молитв просто гуляла по городу в сопровождении Фаненисы, бесцельно заглядывала в разные магазинчики, сидела у ледяных фонтанчиков и приглядывалась к прятавшейся в чертах строений старине. И тосковала без видимой причины.

Запрячь я свой Зов за печать, многого бы не изменилось. Рано или поздно от блокировки не останется и следа. Моя тоска по Ярчайшему сведёт тогда Фарэма с ума. Без того неспокойную жизнь друга, а после — мужа, — я превращу в полосу тоски и боли. Он не достоин такого обращения. Ралтэфар прогоняет, и убеждать его действиями по совету дядюшки и тётушки, я не представляла как. Как, когда тебя избегают, словно пожар? Может, одну попытку мне успеют дать, но, если я не попаду точно в цель, последующие предотвратят.

Ответов на вопрос «почему?» Ярчайший не собирался давать. Жадно заграбастав свои тайны, он таился и не показывался на глаза сам. Работа и заботы города были ему дороже. Я ревновала и ощущала себя лишней. Как для Фарэма, так и для Ралтэфара. У проблемы было одно зерно — я сама, посему и решение таилось в этом зерне. Я совсем не хотела быть проблемой.

Письмо родителям родилось само собой. Вспомнить его точное содержание мне не под силу, да и примерное — тоже. Я не помню даже настрой письма, но суть описана была — мне выделяют экипаж и наземным путём отправляют в сторону Клыка Дракона по основному тракту. Ниса понесла послание для отправки, а я начала собирать вещи, мало заботясь об аккуратности. Времени и без того прошло немало, появился страх передумать. Передумать, и кинуться в омут с головой, согласиться на любую глупость, лишь бы быть рядом с Ярчайшим хоть как-нибудь. И в то же время наблюдать за ним издалека и продолжать мечтать о несбыточном.