Я хищно делаю шаг. Мне до дикости хочется свернуть ублюдку шею. Рагнер отступает, неуклюже споткнувшись об угол стола. Глаза его начинают хаотично бегать. Взгляд ныряет на стол. Я понимаю, что это значит. Срываюсь с места, успевая быстрее, чем он перехватить пистолет. Хватаю оружие и бью рукоятью наотмашь по лицу. Здоровая туша Рагнера отлетает назад и падает на пол, я отбрасываю пистолет и наваливаюсь сверху, принимаясь беспощадно бить. Не бить, убивать.

Пронизывающий женский крик вдруг отрезвляет меня. Я резко останавливаюсь и поднимаю лицо, мои зрачки расширяются. Рагнер пользуется этим и поддаёт мне снизу ударом в челюсть.

Я отшатываюсь и это даёт ублюдку время. Пока меня откидывает от удара, он быстро поднимается на ноги и в агонии бросается к пистолету. Но не успевает. Я ныряю по скользкому полу в сторону и выхватываю брошенный пистолет, направляя дуло на ублюдка. Снимаю рычаг и упираюсь пальцем в курок. Рагнер застывает, вмиг превращаясь в неподвижную статую.

Я лежу на животе, выставив руку с пистолетом вперёд. Чувствую, как ноющий бок даёт о себе знать. Суставы горят от боли. Сцепляю зубы и вжимаю палец в курок. Ублюдок медленно пятится назад, а затем срывается и убегает в открытую дверь. У меня не хватает сил догонять его. Пусть. Ему в любом случае конец.

Оружие в руке вдруг становится невыносимо тяжелым. Бросаю пистолет на пол, и сгибаюсь от из-за упадка сил. Понимаю, что у меня бы не хватило сил даже выстрелить. Обреченно оборачиваюсь на закрытую дверь, понимая, что оттуда пропали все звуки.

Мои силы на исходе. С последней их долей я поднимаюсь на ноги и делаю тяжёлые шаги в сторону комнаты. Ставлю ладонь на дверь и болезненно морщусь, схватившись за бок. Рычу от приступа боли. Упираюсь лбом в дверь, закрываю глаза и глубоко дышу, справляясь с ужасными ощущениями. Нажимаю белую дверь, вложив в этот толчок последние силы, и замираю от открывшегося мне зрелища. Лесли лежит на полу, не подавая признаков жизни.

— Лесли, — с губ молитвой срывается ее имя.

Я забываю обо всем. О своей боли, о ноющих рёбрах и о том, что силы едва держат в воздухе мое тело. Откуда-то они вновь появляются.

Я подлетаю к ней и падаю на колени, обхватывая руками хрупкое тело.

— Девочка моя, — прижимаю Лесли к себе, глажу по бледному лицу, убираю прилипшие от пота и крови пряди. — Девочка моя, открой глаза. Лесли!

Я чувствую ее шевеление, слабое, незначительное.

— Себастьян, — она насилу открывает глаза. Еле улыбается окровавленными зубами. — Ты пришел...

С уголка нежных губ стекает струйка крови. Голосок её такой слабый и еле слышный. Она обессиленно мычит от боли.

— Я пришел, — вытираю дрогнувшим пальцем кровь, судорожно трогаю ее тело, оглядываю. Я должен убедиться, что ей навредили не смертельно. — Я пришел, родная. Господи, — мой голос захлебывается непередаваемым ужасом. — Господи, что они с тобой сделали?

И о Боже, я уже знаю. Видел все, когда только вошел, но все равно поражаюсь молнией черного ужаса. Ее одежда разорвана, изможденное тело почти не дышит. Мои худшие опасения оправдались, став самым жестоким кошмаром наяву. Я с уверенностью могу сказать, что он будет преследовать меня до конца моих дней. Я осторожно перекладываю ее голову себе на колени, снимаю пиджак и окутываю им нагое тело. Тело Лесли слегка трясет, дыхание частое и неглубокое. Из уголков ее глаз и по щекам потекли слезы.

— Я ничего не воровала, — цепляясь пальчиками за меня так слабо, что я почти их не чувствую, как в бреду говорит любимая. — Я не брала эти деньги.

Я прижимаю ее к себе, укачивая нас обоих. Сердце рвется от нечеловеческой боли.

— Я знаю, моя девочка. Я знаю.

Прикусываю кулак, чтобы сдержать волчий вой. Утыкаюсь щекой в ее макушку. Я не могу это принять, нет. Господи, я хочу сдохнуть прямо сейчас. Боли так много, что кажется, она сейчас разорвет меня на ошмётки.

— Я ждала тебя, так ждала... — хрипит своим нежным голоском она. — Ты... Не успел, — Лесли издает звук, похожий на хрип и замолкает. Ее неглубокое, прерывистое дыхание все еще издает маленькое тепло, но кожа холодная. Такая холодная. Ее тело сотрясло еще несколько раз, а затем обмякло.

— Лесли, — я с тревогой трогаю ее щеку, завожу ладонь на затылок, но она не реагирует. — Лесли! Ну же, очнись, моя маленькая. Малышка моя, родная, любимая. Открой глаза. Ну же!

Ничего не происходит. Вялое тело повисло в моих руках, лицо приобрело больного оттенка серого. Я готов прямо сейчас слечь рядом с ней, но сука, мое сердце почему-то все ещё продолжает издавать удары. Оно бьется в агонии, мечтая треснуть пополам и самоуничтожиться.

Я слышу, как дом заполняют люди. Только сейчас доходит, что звуки перестрелки уже прекратились. Меня трогает кто-то за плечо. Я не знаю, кто, но каким-то шестым чувством понимаю, что это свои. Я утыкаюсь лицом ей в шею, чувствуя, как у меня на щеке бьется её слабый пульс.

— В больницу, — мне едва удается выдавить из себя, мой голос срывается от паники и страха и одновременно надежды. — Ей срочно нужно в больницу!

— Понял, — раздается голос за моей спиной. — Сер, мы сейчас же доставим ее куда положено.

Да, сейчас же. Нельзя терять ни секунды! Но я держу её безсознательное тело и не могу отпустить. Понимаю, что надо, а не могу, не получается. Прижимаюсь губами к холодному лбу, и встаю, все крепче прижимая ее к себе, как будто это поможет вобрать ей часть моей жизни. Насилу отдаю ее парню, а кажется будто отрываю от себя кусок плоти.