Раяна нигде нет. Я вижу это, когда дом наполняется его людьми. Они проверяют остальные комнаты, находят ублюдков и выводят их, приставив пистолеты к головам.

Отряд сработал на ура. Наверное, я должен сейчас поблагодарить их, кинуться на радостях или как ещё отреагировать за спасение. Но я ничего из этого не делаю.

Я просто иду вперёд, толкая дверь. Выхватываю пистолет со стола и по пути перезаряжаю.

— Оставьте их мне, — говорю я, остановившись посредине комнаты и подняв дуло. — Вышли все, быстро!

Никто не шевелится. Не уходит. Загнанные в угол твари стоят под дулами пистолетов.

В проёме входной двери показывается парень, который только что забрал у меня Лесли. Он стоит один, без нее.

— Я сказал, — перевожу внимание и навожу пистолет прямо на него. — Вышли все, — в гробовой тишине щелчок крючка. Я жёстко цежу сквозь зубы: — Быстро.

Парень смотрит на меня убийственно спокойным взглядом, не предпринимая ничего. Я сжимаю зубы крепче, вжимая палец в курок. А ведь я выстрелю, парни, я не шучу. И он это понимает. Примирительно поднимает руки и кивает бригаде, дав указание. Те, не понимая, что происходит, выходят по одному, оставляя ублюдков. Их главный так и остаётся в дверях последний.

Я продолжаю держать на нем прицел, моя рука ни на секунду не дрогнула. Мои глаза неистово пылают, я скоро сгорю к чертам в этом огне. Он смотрит на меня долгим пронзительным взглядом, наполненным флегматичным спокойствием, и всё-таки выходит последним.

Я опускаю пистолет и поворачиваю голову вперёд. Я остался один на один с тварями. Среди них есть и так называемый Дерк, который посягнул на нее. Отлично. Отшвыриваю пистолет под стол и подхватываю с пола свой окровавленный нож. Мне не нужен пистолет сейчас. Потому что сука, я буду убивать их очень, очень медленно.

Все, что происходит после того, как ярость заполонила мое естество, кажется мне размытым. Сном. Я слышу, вижу и чувствую все это, но это было так, как будто я парил над ним, наблюдая, а не проходя через всё это.

Мне в ушах ещё долго будут стоять их крики. Я чувствую, что кровь бурлит кипятком, она жжет мне вены и это адская боль вперемешку с собственным бессилием. Я наказывал их, но должен был наказать себя.

— Себастьян!

Чей-то оклик режет вживую перепонки. Я думал, что это он меня остановил, он заставил меня отказаться от самовластия, но на самом деле это была чья-то сила, как будто чья-то огромная рука потянула меня и подняла из вековечных оков.

Мне приходится приложить усилия, чтобы раздвоение в глазах прошло. Я вижу перед собой знакомое мне лицо с зелеными глазами. Кругом меня одна глухая пустота, я не знаю, живы ли они.

— Хватит, — говорит мне Раян, его руки крепко сжаты на моих плечах. — Хватит, дружище. Остановись. Ты не в себе.

Нож падает из разжатых пальцев, отбиваясь звоном в ушах, и вот теперь я чувствую, что всё.

— Они её...

Я не могу договорить, слова застревают во рту шпагами, упёршись в нёбо острыми концами. Они делают надрезы, мучают медленно, не дают быстро умереть. В глазах Раяна я вижу сочувствие и понимание, которое мне не нужно.

— Я знаю, брат. Мне жаль. Лесли уже везут в больницу. Ей скоро окажут помощь. Она будет в порядке, дружище!

Я смотрю на этого человека и понимаю, что как же я заблуждался. А ведь когда-то, я ненавидел его. Теперь же я рад, что у Эвелин есть такой мужчина. Нет, я не рад. Я не могу испытывать это чувство, пока знаю, что моя любимая где-то там едва борется за свою жизнь. От мысли, что в этом всецело и полностью только моя вина, мне хочется пустить себе пулю в лоб сейчас же и без промедления.

— Да тебе самому нужна помощь, — Раян удивлённо подхватывает мое тело, когда я пошатываюсь. — Давай, дружище, держись за меня.

Он перекидывает мою руку себе через плечо, позволяя удержать равновесие.

— Нет, не мне, — тихо выдавливаю я. — Лесли... нужнее.

— И ей тоже окажут помощь, — несмотря на мою заминку, он понимает меня с полуслова. — Скорее всего, ей уже оказывают.

Раян упирает ладонь мне в грудь и поддерживает спину, выводя меня на улицу. Я не могу понять, в какой момент это происходит. В лицо дует морозный ветер, воздуха так много, но я чувствую, что задыхаюсь. В глаза ударяет глубокая чернота. И я проваливаюсь в небытие.

Я не отхожу от Лесли двое суток. Врачи говорят, она должна была уже очнуться. Но почему-то этого до сих пор не происходит. И мне становится страшно от мысли, что это вообще не произойдет. Я превратился в огромную кучу оголённых проводов, по которым без остановки пускают ток.

И это должно меня медленно убивать. Но нет, в моем случае, оно только прибавляет в кровь адреналин и качает его к сердцу. Мой организм подаёт сигнал мозгу и тот усердно работает, на износ. Программу на самоуничтожение уже запущено.