Неужто его взаправду богиня ведет? Иначе как объяснить, что молитвы Червы в кои-то веки были услышаны и исполнены?

Щеку перестало дергать. Отек спал, и рубец затянулся до едва пощипывающей царапинки. Черва осторожно потрогала кожу, и приняла решение. Маяться долгими раздумьями гончая была не приучена.

– Ждите меня на конюшне к удару колокола, сударь волхв, – коротко приказала она и помчалась в покои.

Переоделась в черный бархатный кафтан опричника, путаясь в петлицах без горничной. Заметалась, собирая необходимое. Пару сменных рубах, порты, передник, платок. Зубной порошок из березового угля и листьев мяты, мыльный корень с душицей и костяной гребень.

Пересыпала в суму все драгоценности, что привезла с собой из дома. Бережно переложила пузырьки с вытяжками из корневищ, листьев и плодов ядовитых трав: чемерицы, клещевины, паслена, крушины, пятнистого болиголова, красавки, вороньего глаза и волчьего лыка. Отдельно – мышьяк и змеиный яд. Собрала собственноручно приготовленные противотравы: настои из льняного семени, сахара, поваренной соли, уксуса и угля, безоары – желчные камни жвачных скотин и териаки – лекарства на основе валерианы, дягиля, касатика и горечавки.

Напоследок бросила в суму иголку с нитками и пару заготовок для наузов. Сняла со стены лук и колчан со стрелами, сунула в голенища сапог метательные ножи, накинула дубленку и выскользнула из покоев.

Одолен ждал ее, как и договаривались, у конюшни, на серой в яблоках кобыле. В небе порхал иней, мелкий и частый, и в свете факелов чудилось, будто сам воздух искрится. Черва выдохнула облако пара и оседлала Норова.

– Отчего помогаете мне, сударь Одолен? – недоверчиво вопросила она, следуя за волхвом по улицам Тенёты. А сама для себя уже решила: коли ответ ей придется не по вкусу, тотчас за воротами пришпорит вороного, и будет такова.

Одолен огладил бородку и повел головой, словно ворот кожуха его удушил.

– Посули никому не проговориться, – скосил он на нее лукаво прижмуренные сизые глаза с вертикальным зрачком. Что это он с ней, как с дитем?

– Клянусь, – милостиво откликнулась Черва, осенив себя треуглуном.

Одолен вздохнул, нахмурился и устремил вперед потяжелевший взгляд.

– Сестра ты мне. По матери.

Черва невольно подобралась и стиснула поводья.

– Говорят, это я мать собой сгубила.

– Говорят… – эхом повторил Одолен.

А у Червы, от переизбытка переживаний, вестимо, голосом скомороха Коленца додумалось «говорят, что кур доят». Сколько ей еще оправдываться? Разве младенец виноват в смерти матери?

– Зла на тебя не держу, – пробормотал Одолен, подумал и кашлянул. – Уже. И не мог пройти мимо беды твоей. А ну как и впрямь на косах удавишься.

В ответ на это Черва лишь высокомерно фыркнула. Жалость ей не нужна!

Разумеется, не удавится, и Одолен это знал. Не та порода. Она недостаточно слаба, чтоб с жизнью из-за неудач прощаться. Но при этом недостаточно сильна, чтоб спокойно двигаться дальше, оставив дурное позади. В этом-то и крылась причина, по коей Одолен увозил сестрицу прочь от предателей. Боялся, что повторит его ошибки и решит отомстить обидчикам.

На воротах после повелительно окрика волхва их пропустили без задержек.

– Куда податься, знаешь? – обернулся к ней… брат. Уставился в недобро зыркающие исподлобья глаза, что были красноречивее любых слов, и озадаченно дернул себя за бородку. – Со мной нельзя, опасно на болотах. Зараза всякая схоронена, козьи тропы с пути сбивают, йелени в топь заманивают, чмухи воду отравляют, да псеглавцы с таласымами рыскают, сучьи потрохи.

Черва поджала губы, но не стала признаваться, что и без того плескаться в болота Бездонных омутов не пошла бы. Ибо не пристало то княжне.

– Отправляйся-ка лучше вслед за волкодавом. Ну, за Бронцом этим, что к барханцам собрался. Заодно поможешь ему выяснить, не готовят ли Полозы переворот. Тебя же, как положено барышне, обучали полозецкому – змеиному языку?

Обучали, причем весьма успешно. Пошипеть Черва всегда была рада. Не в том беда. А в треклятом горце! Он же не имеющий понятия о приличиях варвар!

Но зато имеющий понятия о чести, как и все горцы. Их мужчины девок не обижают, в отличие от сумереченцев и зареволесцев. К тому же волкодавы созданы, дабы народ от чудищ защищать. Черве он вреда не причинит. А она сейчас не в том положении, чтоб нос воротить.

На том и порешили. Одолен посоветовал заглянуть в трактир, запастись кормежкой в дорогу, да расспросить о Бронце. И галопом поскакал на юго-запад. Черва же рысью направила Норова на юго-восток, гадая, отчего в сердце нет тоски.

Оттого, что не знала она толком Одолена? Али из-за издевок братьев само слово «брат» перестало для нее значить родню? Али из-за предательства матушки у нее теперь и сердца нет? Черва горестно вздохнула.

До «Брехливого хмелевара» добралась к полуночному удару колокола. Когда Серыси останавливались тут на пути в столицу к празднику, в трактире было многолюдно и шумно. Доселе и в полночный час тут оставались гуляки, но теперь трактир пустовал. И откуда-то несло тухлятиной. На лавке у входа сопел бугай, встрепенувшийся со скрипом двери. Отметил кафтан опричника и снова задремал.